Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

Ярость от этого предательства, отчаяние от задержки в то время, как хозяин находится в смертельной опасности, придали Сэму такую силу, какой Голлум никак не ожидал от этого медлительного глупого хоббита — таким он считал Сэма. Сам Голлум не смог бы вырваться так быстро и яростно; рука его соскользнула со рта Сэма, Сэм попытался освободиться от второй руки, сжимавшей горло. Меч он по-прежнему держал в правой руке, а левой за плеть нес посох Фарамира. В отчаянии он пытался ударить своего врага. Но Голлум был слишком проворен. Протянув длинную правую руку, он схватил Сэма за запястье; пальцы его были как тиски; медленно и безжалостно сгибал он руку, пока с криком боли Сэм не выпустил меч, который упал на землю; и все это время вторая рука Голлума все крепче сжимала Сэму горло.

Тогда Сэм использовал последнюю хитрость. Изо всей силы он отшатнулся и прочно встал на ноги, затем неожиданно оттолкнулся и прыгнул ногами вперед.

Не ожидавший этого Голлум упал, и Сэм оказался на нем. Послышался резкий свист, и на мгновение рука Голлума выпустила горло Сэма. Но пальцы его еще сжимали правую руку Сэма. Но пальцы эти ослабли. Сэм рванулся вперед и встал, затем быстро повернулся направо, выворачивая запястье, которое сжимал Голлум. Подняв в левой руке посох, он изо всех сил опустил его на протянутую руку Голлума чуть ниже локтя.

С криком Голлум выпустил его руку. Тут Сэм набросился на него; не перекладывая посох, он нанес им жестокий удар. Быстро, как змея, Голлум скользнул в сторону, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине.

Посох треснул и сломался. Это было слишком для Голлума. Его старая игра заключалась в том, чтобы хватать сзади. И редко она ему не удавалась. Но на этот раз, обманутый злобой, он допустил ошибку — позволил себе заговорить, прежде чем обе его руки сомкнулись на шее жертвы. Его прекрасный план не удался, все расстроилось, когда во тьме так неожиданно вспыхнул этот проклятый свет. Такая борьба не для него. Сэм нащупал на земле свой меч и поднял его. Голлум закричал и большими прыжками, как лягушка, побежал прочь на четвереньках; прежде чем Сэм смог догнать его, он исчез, с поразительной скоростью убежав к туннелю.

Сэм с мечом в руке бежал за ним, но Голлум исчез. Сэм стоял перед темным отверстием, и в лицо его било зловоние. И тут Сэм вспомнил о Фродо и о чудовище. Он повернулся и отчаянно побежал по тропе, зовя хозяина по имени. Он опоздал. В этой части замысел Голлума удался.

Глава 10

Выбор мастера Сэмвайса

Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока тот не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.

Рядом с Фродо на земле, там, где он выпал из его ослабевших рук, лежал, блестя, эльфийский меч. Сэм не останавливался, чтобы подумать о том, что он делает и делает ли он это от храбрости, верности или гнева. С криком прыгнул он вперед и схватил в левую руку меч хозяина. Потом сделал выпад. Более яростной атаки не видели даже в свирепом мире диких зверей, когда отчаянное маленькое существо, вооруженное лишь слабыми зубами, бросается на башню из рогов и шкуры, стоящую над павшей подругой.

Обеспокоенная его криком, Шелоб устремила на него свой злобный взгляд. Но прежде чем она успела сообразить что-то, на нее обрушилась ярость, более страшная, чем все, с чем она встречалась за бесчисленные годы; сияющий меч ударил ее по ноге и отсек коготь. Сэм прыгнул под арку ее ноги и вторым ударом дотянулся до грозди глаз на ее опущенной голове.

Один большой глаз потемнел.

Теперь это ничтожное создание оказалось под нею, вне досягаемости ее страшного жала или когтей. Обширное брюхо со своим отвратительным свечением раскачивалось над ним, а зловоние чуть не сбило его с ног. Ярость удержала его и позволила ему нанести еще один удар. Прежде чем она успела схватить его, раздавить, задушить его вместе с его дерзкой храбростью, он с отчаянной силой ударил ее блестящим эльфийским мечом.

Но Шелоб не была похожа на драконов: на теле ее, кроме глаз, не было мягких мест. Ее древняя шкура была шишковатой, но с каждым годом становилась все толще. Меч ударился об нее с силой, но эти отвратительные складки нельзя было пробить человеку, даже если сталь меча выплавлена эльфами или гномами, а мечом владела рука самого Берена или Турина. Она закричала от удара и обрушила свой живот на голову Сэма. Яд брызнул из раны. Расставив ноги, она снова ударила животом. Но Сэм устоял на ногах, держа поднятый меч обеими руками, отражая удары этой падающей крыши; и вот Шелоб, со всей своей ужасной силой, большей, чем сила самого великого воина, сама нанесла себе страшный удар. Меч глубоко вонзился в ее тело, и Сэм был отброшен на землю.

Никогда не испытывала Шелоб подобной боли, даже представить себе не могла, что такая боль существует. Ни один самый смелый солдат древнего Гондора, ни один самый свирепый орк, пойманный в ловушку, не касался мечом ее тела. Дрожь пробежала по ней. Снова поднявшись, дергаясь от боли, она на корчащихся и подгибающихся ногах конвульсивно прыгнула в сторону.

Сэм упал на колени рядом с головой Фродо, он почти потерял сознание от зловония, руки его все еще сжимали рукоять меча. И сквозь дымку, застилающую ему глаза, он смутно видел лицо Фродо; упрямо пополз он к хозяину, борясь с обмороком. Сэм медленно поднял голову и увидел Шелоб всего в нескольких шагах от себя; она смотрела на него, из ее клюва тянулась ниточка ядовитой слюны, зеленая густая жидкость текла из ее раненого глаза. Ее содрогающийся живот лежал на земле, ноги ее дрожали, как будто она собирала силы для нового прыжка.

Сэм скорчился, глядя на нее и видя в ее глазах свою смерть. И тут в голову ему пришла мысль, как будто чей-то отдаленный голос подсказал ее. Левой рукой он проворно порылся у себя на груди и нашел то, что искал, — фиал Галадриэли, казавшийся таким холодным, твердым и надежным в этом призрачном мире ужаса.

— Галадриэль! — слабо произнес он и услышал голоса, далекие, но ясные: голоса эльфов, идущих под звездами в любимых лесах Удела, музыку эльфов, раздававшуюся в зале огня в доме Элронда.

Гилтониэль и Элберет!

Язык его освободился, и он закричал на языке, которого никогда не знал:

А Элберет Гилтониэль,О менель Палан-Дириель,Ле наллон си дингурутос!А тире нин, Фануилос!

С этими словами он встал на ноги, и он снова был хоббитом Сэмвайсом, сыном Хэмфаста.