КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ - Роберт Ирвин Говард
Меж стройных стволов открывались клумбы роз и каких-то экзотических цветов, неизвестных франку, заросли вишневых деревьев и фонтаны, в серебряной водяной пыли которых играла радуга. Шотландец и татарин направились ко дворцу, сиявшему в солнечном свете лазурью и золотом, прошли между высоких мраморных колонн и через золоченые сводчатые двери вошли в покои. Стены комнат украшали изысканные картины персидских художников, золотые и серебряные предметы ручной работы, вывезенные из Индии.
Ак-Боджа не стал останавливаться в большой, предназначенной для приемов комнате с тонкими резными колоннами и бордюрами из золота и бирюзы, а направился к лепной позолоченной арке, ведущей в комнату с куполом. Ее окна, забранные золотыми решетками, выходили на ряд широких затененных мощеных мраморных галерей. Там одетые в шелка придворные забрали у них оружие и, подхватив под руки, повели меж рядов немых негров-гигантов в шелковых набедренных повязках. Каждый из них держал на плече саблю. У входа придворные отпустили их руки и отступили, согнувшись в глубоком поклоне. Ак-Боджа встал на колени перед фигурой, сидящей на шелковом диване, однако шотландец стоял непреклонно прямо и не сделал необходимого почтительного поклона. Кое-что от непритязательного двора Чингизхана еще сохранилось в этих покоях потомка кочевников.
Шотландец пристально смотрел на человека, развалившегося на диване. Так вот он — таинственный Тамерлан, ставший легендой для Запада. Шотландец видел перед собой высокого, как и он сам, человека, сухопарого, но тяжелой кости, с широкими плечами и характерной для татар широкой грудью. Его лицо не было таким смуглым, как у Ак-Боджи, а его черные, излучающие гипнотическую силу глаза не назовешь раскосыми, к тому же он не сидел, скрестив ноги, как монгол. Во всей его фигуре чувствовалась мощь: в резких чертах лица, в кудрявых волосах и бороде, не тронутых сединой, несмотря на уже преклонный возраст. Что-то от турка было, конечно, в его внешности, но более всего отличала его сухая, волчья твердость, выдававшая в нем кочевника. Ближе, чем турок, стоял он к урало-алатийским корням этого народа и к бродячим монголам — его предкам.
— Говори, Ак-Боджа, — разрешил эмир низким, могучим голосом. — Вороны полетели на Запад, но пока не принесли сюда новостей.
— Мы приехали, опередив все слухи, мой господин, — ответил воин. — Новости следуют за нами по караванным дорогам. Скоро скороходы, а за ними торговцы и купцы доставят тебе известие о том, что великая битва произошла на западе, и Баязид разбил войска христиан. Волки воют над трупами королей франков.
— Кто стоит рядом с тобой? — спросил Тимур, подперев рукой подбородок. Взгляд его темных глаз остановился на шотландце.
— Это — франк, который избежал смерти, — ответил Ак-Боджа. — В одиночку он сумел прорубить себе дорогу сквозь ряды врагов, а затем, отступая, прикончил одного знатного франка, который в былые времена покрыл его позором. Этот воин бесстрашен, у него стальные мускулы. Клянусь Аллахом, мы неслись быстрее ветра, чтобы доставить тебе новости. Этот франк ничуть не устал, в отличие от меня> хотя я выучился сидеть в седле раньше, чем ходить.
— Зачем ты привел его ко мне?
— Я подумал, что он завоюет славу, сражаясь на твоей стороне, мой господин.
— Во всем мире едва ли найдется дюжина людей, мнению которых я доверяю, — задумчиво проговорил Тимур. — Ты — один из них, — кратко добавил он, и Ак-Боджа густо покраснел в смущении, довольно оскалившись.
— Франк понимает меня? — спросил Тимур.
— Он говорит по-турецки, мой господин.
— Как твое имя, франк? — обратился к шотландцу Тимур. — Каково твое звание?
— Меня зовут Дональд Мак-Диз, — ответил воин. — Я родился в Шотландии, далеко от Фракии. У меня не было звания ни на моей родине, ни в армии, где я служил. Я живу своим умом и зарабатываю себе на жизнь лезвием меча.
— Зачем ты приехал ко мне?
— Ак-Боджа сказал, что это поможет мне отомстить.
— Кому?
— Баязиду — султану турков, которого зовут Громо-носцем.
Тимур опустил голову, и в тишине Мак-Диз услышал серебряный звон колокольчиков во дворе и приглушенное пение персидского поэта, аккомпанировавшего себе на лютне.
Наконец великий татарин поднял львиную голову и заговорил.
— Сядь с Ак-Боджей на этот диван, рядом со мной, — приказал он. — Я расскажу тебе, как заманить в западню серого волка.
Садясь, Дональд машинально поднес руку к лицу, словно почувствовал невольную боль от удара одиннадцатилетней давности. Его мысли перенеслись к событиям прошлого. Он вспомнил другого, более грубого короля, более грубый двор, и в краткий миг, присаживаясь рядом с эмиром, он быстро охватил взглядом тернистый путь, который привел его в Самарканд.
Молодой Лорд Дуглас, самый могущественный из всех шотландских баронов, был своевольным и порывистым. Как и большинство нормандских Лордов, он был раздражительным, когда считал, что ему противоречат. Но ему не стоило бить худого, молодого шотландского горца, спустившегося в пограничную страну на поиски славы и добычи и примкнувшего к его свите.
Дуглас привык пользоваться хлыстом и кулаками, общаясь со своими пажами и эсквайрами, которые быстро забывали и боль, и причину, вызвавшую ее. Те, с кем Лорд так поступал, были норманами. Но Дональд Мак-Диз был не норманом, а гаэлом — понятия этого народа о чести и оскорблениях иные, чем у норманов, так как нравы дикой горной страны севера отличаются от нравов плодородных равнин южной Шотландии. Глава клана Дональда не смог бы безнаказанно ударить своего вассала, а южанин, рискнувший... Ненависть отравила кровь молодого горца, словно черная река, и наполнила его сны багровыми кошмарами.
Лорд Дуглас слишком быстро забыл о том, как ударил Дональда, и, конечно, ни о чем не сожалел. Но сердце горца пылало от жажды мести. Дональд вырос среди дикого племени, которое столетиями не забывало обиды. Он был настоящим кельтом, как и его предки, которые своими мечами сокрушили королевство Альбы.
Шотландец сдерживал рвущуюся наружу ненависть и ждал благоприятного случая, который ему и представился в урагане пограничной войны.
Несмотря на протесты короля, война распростерла свои крылья вдоль границы, и шотландцы с радостью отправились в набег. Но до того как Дуглас отправился в поход, в палатку Дональда Мак-Диза пришел тихий, вкрадчивый человек. Он постарался
