Виктория Абзалова - К вопросу о добре и зле

— Грубовато для Совета.

— Приходится иметь дело с тем, что есть. Как и тебе, — подпустила шпильку волшебница.

— Даже не знаю, что более приятно, грязь обычная, — вернул удар Райнарт, демонстративно смахивая пыль с рукава, — или та, которой вы готовы полить кого угодно. О, разумеется, исключительно ради всеобщего блага!

— Кто бы говорил! Авантюрист, всегда готовый воспользоваться нашими «сомнительными» услугами, оскорбляющими его понятие о чести! — процедила разозлившаяся волшебница, — Что бы напялить на себя чужое имя ради кучи соответствующих выгод!

— Честь честью, но надо и о себе позаботиться. Впрочем, не мне — тебе объяснять, Герда, — дернул бровью Райнарт, улыбаясь так, как будто они обсуждали мило проведенный семейный пикник, — Меня интересует другое — что вы будете делать, если принцесса жива и здравствует?

— Если принцесса жива и здравствует, ей придется подчиниться воле Совета, — не она первая, не она последняя. Это в ее интересах, и в интересах ее страны, что бы сильный король с мощной поддержкой восстановил мир и порядок.

Черт! Райнарт совсем забыл, что ему полагается еще и принцесса! Гейне еще не самый худший вариант, правда, он сильно сомневался, что она с энтузиазмом воспримет факт, что ее короной и ее рукой распорядились, не спрашивая ее мнения.

Да и он не жаждал изображать из себя спасителя благородных девиц.

— Самоуверенно, как всегда. Только не плохо бы для начала ее найти… И найти тех, кто на нее покушался…

— Мы не глупее тебя. И этими вопросами занимаются. А почему ты заинтересовался принцессой? Примеривался на ее руку? — съехидничала магичка, — Какая досада, что ты опоздал!

— Почему бы и нет? Из меня получился бы не плохой король, — невозмутимо заметил Райнарт, — и я совсем не опоздал: Ее Высочество в данный момент находится в местной гостинице, под моей защитой.

Алагерда подскочила.

— Что же ты сразу не сказал! Ты уже снял с нее заклятье?

— На ней никакого заклятья и не было. Вам стоит хорошенько посмотреть во дворце.

Моем будущем дворце, — пустил стрелу Райнарт, — До свиданья, Герда. Надеюсь, вы присмотрите за принцессой и подготовите мне достойную встречу, когда я вернусь с севера.

По мере понимания женщина бледнела, так что у нее даже проступили обычно не видные и тщательно выведенные веснушки.

— Только не говори, что в Башню идешь ты!

— Что в этом такого? — парировал Райнарт уже с порога, — Не я первый, не я последний.

— Вот именно… — одними губами проговорила Алагерда, провожая его взглядом.

На одного победителя приходится десяток неудачников, если не больше. Райнарт опытен, он лучший из лучших — ну, один из лучших точно, — но он и не на прогулку собрался…

— Завтра утром я буду у вас, — крикнула она вдогонку, — И не вздумай что-нибудь выкинуть! Я знаю, где тебя искать…

— Я само благоразумие, Герда, — последнее слово осталось не за ней.

Флешбэк Кайра потеряла покой. Когда она думала, какой же силой должен обладать Дамон, что бы с помощью придуманной менезингерами ерунды вызвать такую бурю, у нее начинали трястись руки.

И как ему только такое в голову взбрело!

Но беда пришла, откуда не ждали. Аргант постучался, как раз когда ведьма собиралась сушить волосы. Увидев, кто стоит у нее на крыльце, Кайра выскочила как есть — простоволосая, босая, лишь платок накинула поверх исподней рубахи.

— Что с Дамоном? Что он сделал?

— С Дамоном? — хмуро удивился Аргант, — А что ему сделается? У него шкура дубленая — сегодня полежит, завтра встанет.

Кайру зашатало.

— Да причем тут Дамон? Собирайся ведьма! Сиятельной плохо!

— Я? — ахнула изумленная Кайра.

— ТЫ, — раздраженно рявкнул Аргант, он вообще был недоволен, что ехать за ведьмой поручили ему, — Сиятельный поехал за магом, а пока ты постарайся!

Собственно Кайре было наплевать на Сиятельную, но из слов Арганта следовало, что Дамона опять выпороли и выпороли сильно, а к Дамону она готова была бежать в любое время.

Вот только едва она переступила порог княжеских покоев, стало ясно, что дело обстоит крайне плохо: ребенку Сиятельной уже не суждено было родиться, и надо было спасать мать… Когда утром в покои княгини ворвался Сиятельный в сопровождении магессы, они застали находящуюся в полуобморочном состоянии прислугу и растрепанную ведьму, чьи руки были по локоть в крови, а в невыразительных карих глазах горели нехорошие желтые огоньки…

Кайра не почувствовала даже облегчения, просто обогнула вошедших и вышла. Ей было все равно. Схватив за грудки первую попавшуюся в коридоре служанку, она потребовала отвести ее к Дамону.

При виде нее, лежащий на животе мальчик приподнялся.

— Кайра, я Кассию нос сломал.

Вот так, — ни объяснений, ни оправданий, как всегда! Правда Кайра уже вытрясла все у прислуги. Оказалось, что Кассий, мягко сказать не любивший Дамона именно за то, за что его в тайне обожали все учителя юного князя, поэтому не упускавший возможности унизить или оскорбить не в меру сообразительного слугу, решил на этот раз не ограничиваться словами. Вот только опыт уличных драк у его младшей и выглядевшей вполне беззащитной жертвы, был куда более обширным! Дамон среагировал, скорее даже помимо воли, а когда сообразил, что наделал, было уже поздно. Зажимая кровоточащий после встречи с подносом в руках Дамона нос и умудряясь при этом гнусаво вопить, Кассий умчался к покоям матери. Сиятельная, не меньше сына недолюбливала своего неудавшегося пажа, потому что из них двоих именно Кассий выглядел деревенским увальнем. Была в пригретом из жалости выкормыше какая-то бесовская изящность и молчаливая дерзость, — видимо кровь сказывалась… Кроме того, как и все беременные женщины, она была нервна и легко возбудима. Нахальство неблагодарного приемыша, посмевшего поднять руку на ее сына, привело Сиятельную в ярость, и она приказала без долгих проволочек нещадно выпороть плетьми наглеца.

Смазывая бальзамом раны на спине мальчика, за которого любому готова была горло перегрызть, Кайра впервые ощутила приступ всепоглощающего черного бешенства, впервые поняла тех темных, что наводили болезни и смерть — выпороли Дамона действительно беспощадно, без скидок на возраст, как и не всякого взрослого!

Мальчик лежал так же молча, как и перенес наказание, лишь иногда вздрагивая от особенно болезненных прикосновений чутких ведьминых пальцев. Как только боль отступила, он свернулся и задремал.

— Ты здесь больше не останешься, — решительно прошептала Кайра, думая о том, был ли кто-нибудь эту ночь с ним и не сомневаясь в ответе.