Гуль Замон - Талисман

— Дядя Махмуд, — обратился к кузнецу Кахрамон через некоторое время, когда тарелки были уже почти пусты, — что нового слышно в мире? В Ходжент заходит много караванов, здесь ищут отдых и приют разные люди, сюда летят вести со всех концов нашего государства и даже из соседних стран. Расскажите, если вам что-то известно.

— Да, народу много, но если бы вы приехали к нам полгода назад, то увидели бы, сколько на самом деле людей и грузов может пройти через Ходжент. То, что вы видели сегодня, лишь десятая часть от прежнего потока. Караванов стало приходить все меньше и меньше, торговля падает, люди боятся выезжать из своей страны.

— Почему, дядя Махмуд, что изменилось с тех пор? — полюбопытствовал Сардор.

— Разные ходят слухи… — кузнец замолчал, и лицо его помрачнело. — Наш юг находится в состоянии гражданской войны. Правящие кланы не могут поделить власть между собой. Падишах Абдулла вынужден было закрыть южные границы государства. Соседняя с нами страна на востоке, богатая и могущественная, отгородилась стеной и подвергает жесткой проверке всех въезжающих в ее пределы. Из караванов, уходящих на север, почти никто не возвращается в последнее время. Осталась одна более или менее безопасная дорога — Великий шелковый путь, который идет от юго-восточных морей, огибает границы Великой стены на востоке и вливается в Большой западный тракт, продолжая идти с ним на запад и юго-запад. Но надолго ли он будет оставаться безопасным, никто не знает и не может знать в наше тревожное время.

Сардор с Кахрамоном слушали кузнеца, затаив дыхание.

— Говорят, что в горах участились оползни, которые заваливают и без того узкие горные дороги. В пустыне внезапно расступаются пески и заглатывают целиком целые караваны, — безрадостно продолжал Махмуд. — Говорят, что силы зла просыпаются, и в недалеком будущем нас ждут еще большие потрясения.

— Да, мы тоже недавно чувствовали, как земля дрожала под ногами, — сказал Кахрамон, — это было как раз накануне нашего отъезда из Хамрабада.

— Что же делать, — спросил Сардор с ноткой отчаяния в голосе, — сидеть и ждать, когда нас настигнет несчастье?

— Мы лишь песчинки в потоке времени, — ответил кузнец. — Что можем сделать мы, слабые люди, против сил, о которых даже не имеем представления? Мы можем только жить и надеяться, что сия чаша нас минует. Что это все случится не скоро и не с нами, и что мы сможем прожить наш век, испытав все радости жизни. И вообще, давайте лучше пить горячий чай и не говорить о плохом и грустном, — предложил он сникшим ребятам.

За окном была глухая ночь, когда все закончили есть, пить чай и разговаривать. Рано повела гостей в боковую комнату, в которой уже были разложены одеяла и подушки.

— Располагайтесь, — сказала она, — здесь вы сможете отдохнуть до утра. Скажите, когда мне вас разбудить. Я встаю рано, но вы можете поспать подольше, если хотите. Я скажу детям, чтобы они вас не беспокоили.

— Спасибо, тетя Рано, — прижал руку к сердцу Сардор. — Мы бы хотели выехать пораньше, чтобы как можно быстрее покончить с делом, возложенным на нас, и выкроить немного времени, чтобы посмотреть столицу.

— Хорошо, — пообещала Рано, — я вас разбужу, как только приготовлю завтрак. А сейчас пора спать, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — Сардор сладко зевнул и потянулся.

— Спокойной ночи, спасибо за ужин, — поблагодарил Кахрамон.

Они уснули крепким сном, едва их головы коснулись подушек. Когда чуть позже кузнец Махмуд заглянул в гостевую комнату, то увидел, как крепко спят посланники мудреца Кадыра. У Кахрамона был слегка приоткрыт рот, а Сардор лежал на правом боку, левой рукой обнимая свою дорожную сумку.

Глава 6

Дильфуза

Дильфуза проснулась глубокой ночью, приоткрыла глаза и долго лежала в постели неподвижно, прислушиваясь к биению сердца. Почему-то оно стучало то в животе, то в руках, то где-то под шеей, а то вдруг начинался шум в ушах и появлялась пульсация в затылке. Она присела на кровати, опустила ноги на теплый шерстяной ковер и быстро поднялась. От резкого движения в глазах потемнело, и на мгновение она потеряла равновесие, еле устояв на ногах. И вспомнились ей наставления учительницы, Татьяны Степановны, на недавнем уроке физкультуры:

— Нужно больше времени уделять спорту, посещать занятия в секциях, следить за своим здоровьем и внешним видом, — говорила она выстроившимся в ряд школьникам. — А тебе, Дильфуза, не мешало бы сбросить несколько килограммов. Посмотри, ты еле бегаешь, а ведь тебе всего четырнадцать лет. А что будет лет через десять, когда ты станешь совсем взрослой? Как ты будешь выглядеть и как ты будешь себя чувствовать, если с детства не поддерживаешь хорошую физическую форму?

«Да уж, — подумала Дильфуза, — какие тут могут быть секции? Итак едва успеваешь: по шесть уроков в школе, потом — занятия музыкой, а еще нужно сделать домашнее задание на завтра, а еще нужно с друзьями пообщаться… Тут погулять некогда, не то, что спортом заниматься». Она подошла к большому окну, выходившему на полутемную улицу. Из трех фонарей горел только один, освещая небольшой участок дороги, слева от ее окна. Машин почти не было, хотя днем здесь идет активное движение в обе стороны, потому что дорога вела к главной городской трассе. Была ранняя весна, пахло свежими листьями, цветущей акацией и жасмином, куст которого рос у входа в подъезд небольшого пятиэтажного дома, где на третьем этаже в малогабаритной квартире жила Дильфуза. Здесь она родилась и выросла. Это место было ее родным домом.

Дильфуза открыла окно пошире, накинула на плечи плед, который лежал на кровати, и села на подоконник, подогнув под себя ноги. Вечерняя прохлада обволакивала ее тишиной. Но если прислушаться, то тишина не была абсолютной. Несмолкаемый гул большого города доносился сюда откуда-то издали, уже изрядно ослабевший, почти угасший. Ветер шуршал ветками деревьев, одиноко горели несколько окон в доме напротив. Видимо, люди в этих квартирах тоже не спали в столь поздний час. Она сидела и думала, почему же так странно бьется сердце, почему накатывает необъяснимая тревога, в горле появляется ком, и слезы наворачиваются на глаза? Почему ей кажется, что она одна в этом мире и что ей уготовано какое-то особое предназначение в жизни, о котором она пока не знает? Что же будет дальше с ней, с ее родными, с городом, который она любит, и вообще со всем окружающим ее миром? Она не знала ответа на эти вопросы. Не понимала, почему вообще они мучают ее. Но в последнее время томительное чувство стало появляться все чаще, особенно беспокоя по ночам. Днем она этого не замечала за бесконечными школьными проблемами и общением с друзьями и одноклассниками. «Может быть, это весна на меня так действует, — подумала Дильфуза. — Может быть, я жду, что придет любовь, а она все не приходит. А если придет, то как я ее узнаю?»