Стивен Кинг - Темная Башня

Роланд пожал плечами, как бы показывая, что ему без разницы, куда собирался поехать Каллем, в Вермонт или баронство Гарлан.

— Ответь на мой вопрос.

— Ну…

Каллем действительно не стремился к отъезду. И с самого начала повел себя так, словно он — скорее, один из них, чем один из травоядных, среди которых жил (Эдди без труда отличал травоядных, поскольку сам был таким до того, как Роланд «извлек» его и начал учить жизни). Стрелки определенно заинтриговали Каллема, и ему хотелось знать, что занесло их в его маленький город. Но Роланд вел себя скрытно, когда речь заходила о том, что ему нужно, а люди обычно старались не задавать ему лишних вопросов.

Теперь же он вновь крутанул правой рукой, демонстрируя нетерпение. «Поторопись, ради своего отца. Просрись или слезай с „очка“.

— Как я понимаю, ехать ему не хотелось, — ответил Эдди. — Но это не означает, что он сейчас в своем доме в Ист-Стоунэме.

— Тем не менее, он там. Никуда не поехал.

Немалым усилием Эдди удалось удержать отваливающуюся челюсть.

— Откуда ты знаешь? Прикосновения, да?

Роланд покачал головой.

— Тогда как…

— Ка.

— Ка? Ка? И что ты хочешь этим сказать?

На осунувшемся лице Роланда отражалась усталость, сквозь загорелую кожу просвечивала бледность.

— Кого еще мы знаем в этой части мира?

— Никого, но…

— Значит, это он, — Роланд не повышал голоса, тем же тоном ребенку объясняли прописные истины: верх — это над головой, низ — это там, где ноги упираются в землю.

Эдди уже собрался ответить, что глупости все это, не более, чем суеверия, но предпочел промолчать. За исключением Дипно, Тауэра, Стивена Кинга, отвратительного Джека Андолини, Джон Каллем действительно был единственным человеком, которого они знали в этой части мира (или на этом уровне Темной башни, если вы предпочитали оперировать такими категориями). А после того, что Эдди довелось увидеть в последние месяцы… черт, даже в последнюю неделю… мог ли он посмеиваться над суевериями?

— Хорошо, — кивнул Эдди. — Давай попробуем.

— Как нам с ним связаться?

— Мы можем позвонить из Бриджтона. Но в любой истории, Роланд, третьестепенный персонаж, вроде Джона Каллема, никогда не поднимается со скамьи запасных, чтобы спасти игру. Реализмом тут и не пахнет.

— А вот в жизни, — ответил Роланд, — я уверен, такое случается сплошь и рядом.

Эдди рассмеялся. А что еще ему оставалось делать? Ничего другого ждать от Роланда и не приходилось.

БРИДЖТОН ХАЙ-СТРИТ

ОЗЕРО ХАЙЛЕНД 2

ГАРРИСОН 3

УОТЕРФОРД 6

СУИДЕН 9

ЛОУВЕЛЛ 18

ФРАЙБУРГ 24

Они как раз миновали щит-указатель, когда Эдди обратился к стрелку: «Пошарь в бардачке, Роланд. Посмотри, не оставили ли нам ка, Луч или кто-то еще немного мелочи для телефона-автомата».

— В бар… Ты про эту панель?

— Да.

Роланд сначала попытался повернуть хромированную кнопку на передней панели, потом смекнул, что к чему, и нажал на нее. Панель откинулась. Внутри оказалось сорочье гнездо, которое перетряхнуло во время короткого периода невесомости. Квитанции кредитных карточек, очень старый тюбик чего-то, названного Эдди зубной пастой (Роланд смог разобрать только два слова, набранные крупными буквами: «ХОЛМСДЕНТАЛ»), фоттеграф маленькой, улыбающейся девочки, должно быть, племянницы Каллема, на пони, какая-то трубочка, похожая на взрывчатку (Эдди сказал, что это сигнальная ракета на случай чрезвычайного происшествия на дороге), журнал с непонятным названием, что-то вроде «ЯНКМИ»… и коробка из-под сигар. Роланд не мог понять что написано на приклеенном на коробке бумажной прямоугольнике. Подумал, что «своры». Такого слова он не знал. Протянул коробочку Эдди, у которого тут же вспыхнули глаза.

— Тут написано «СБОРЫ» note 8. Может, ты прав насчет Каллема и ка. Открой ее, Роланд, открой, пожалуйста.

Ребенок, которому отдали эту коробочку для игр, снабдил ее защелкой, не дававшей крышке подняться. Роланд отвел защелку, открыл крышку и показал Эдди множество серебряных монеток.

— Этого хватит, чтобы позвонить в дом сэя Каллема?

— Да, — кивнул Эдди, — хватит, чтобы позвонить в Фэрбанкс, что на Аляске. Но все эти монетки ничем нам не помогут, если Каллем уже едет в Вермонт.

Одну сторону городской площади Бриджтона занимали аптечный магазин и пиццерия, противоположную — кинотеатр («Магический фонарь») и универмаг («Ренис»). Между кинотеатром и универмагом находилась маленький скверик со скамейками и тремя телефонами-автоматами.

Эдди порылся в коробке с мелочью Каллема и выдал Роланду шесть долларов четвертаками.

— Я хочу, чтобы ты пошел туда, — он указал на аптечный магазин, — и купил мне пузырек с таблетками аспирина. Ты поймешь, что это он, когда увидишь?

— Астин. Да, я знаю, как он выглядит.

— Возьми самый маленький, какой только у них будет, потому что шесть баксов — деньги небольшие. Потом зайди в соседний дом. С вывеской «Пицца и сэндвичи». Если у тебя останется не меньше шестнадцати момент, скажи, что ты хочешь hoagie note 9.

Роланд кивнул, но Эдди этим не удовлетворился.

— Хочу услышать, как ты произнесешь это слово.

— Hoggie.

— Hoagie.

— HOOG-gie.

— Но… — Эдди замолчал. — Роланд, скажи-ка «poor boy» note 10.

— Poor boy.

— Lots of mayo.

— Годится. Если останется меньше шестнадцати, попроси сэндвич с салями и сыром. Сэндвич — не тыкву.

— Салами сэндвич.

— Похоже. И ничего не говори без крайней на то необходимости.

Роланд кивнул. Он признавал правоту Эдди. Действительно, лучше не раскрывать рта. Людям достаточно одного взгляда, чтобы сразу понять, почувствовать в глубине сердца, что он не из этих мест. Они также интуитивно знали, что лучше уступить ему дорогу. Так что незачем усугублять их подозрительность.

Рука Роланда по привычке упала к левому бедру, когда он повернулся, чтобы вылезти из кабины, однако, на этот раз нащупала пустоту: оба револьвера, завернутые в пояса-патронташи, лежали в багажнике «гэлакси» Каллема.

Но, прежде чем он ступил на землю, Эдди схватил его за плечо. Стрелок развернулся, удивленно изогнув брови, выцветшие глаза уставились на друга.

— В нашем мире есть поговорка, Роланд… мы говорим, что кое-кто хватается за соломинки.

— И что это означает?

— Это самое, — устало ответил Эдди. — Чем мы сейчас занимаемся. Пожелай мне удачи, дружище.

Роланд кивнул.

— Ага, желаю. Нам обоим.

Начал отворачиваться, но Эдди вновь позвал его. На этот раз на лице Роланда отразилось легкое раздражение.