Песнь ста миров - Цзюлу Фэйсян
В его глазах горела жесткость, и Су Тай поняла, что он не собирался оставлять мальчишку в живых.
Пусть на поле боя Хо Ян и был дьяволом, однако при дворе всегда проявлял терпимость, ему было совсем не свойственно так распаляться из-за незначительного происшествия. Что же натворил этот юноша, раз вызвал такой гнев?..
При виде кровавой слюны парня на земле ноги молодой женщины подкосились, от испуга она повалилась вниз и, прикрыв живот рукою, скрючилась в рвотных позывах. Хо Ян опустил на мгновение руку, и тогда из толпы с цветным фонарем торопливо вынырнул ученого вида мужчина.
– Дорогая! С тобой все хорошо?
– Милый! – Женщина, обретя опору, прижалась к его груди и тихонько принялась всхлипывать.
– У тебя где-то болит? Что-то с ребенком? – с встревоженным лицом спросил мужчина.
Хо Ян оттолкнул ногой едва живого парня и уставился на супружескую пару. От его взгляда по позвоночнику обоих тут же пробежал холодок, и муж произнес:
– Благодарю вас… Благодарю вас, господин, что не прошли мимо.
Взгляд Хо Яна остановился на животе женщины и слегка переменился, он тихо спросил:
– Сколько уже?
– Почти пять месяцев…
Выражение на его лице стало чуть рассеянным.
– Тяжело носить дитя?
Женщина застыла.
– Лишь пропал аппетит и легко устаю. – Она провела рукой по животу, и выражение на ее лице невольно смягчилось. – Но разве это имеет значение.
Вдруг в его памяти всплыли коренья и древесная кора в животе Су Тай в тот день и привычное решительное и спокойное выражение на уже мертвом лице. Она напоминала тонкий, но прочный клинок, в котором не было ни капли женской хрупкости и мягкости, зато была стойкость, способная поразить мужчину. Не пожалев ни себя, ни ребенка, она почти бессердечно выбрала жить с родной землей и погибнуть вместе с престолом…
Поистине героиня!
Хо Ян гневно стиснул зубы, вот только за вскипающей злостью скрывалась рваная рана в груди, и каждый день, каждую ночь она наливалась пронизывающим холодом, изнывала лишающей дыхания болью.
Отвернувшись и не взглянув больше на любящую пару, генерал вскочил на лошадь.
Только тогда Су Тай опомнилась от звука произнесенных им фраз, она вскинула голову ему вслед, но Хо Ян уже двигался на крупном звере по украшенной цветными фонарями улице. Его силуэт со спины выглядел настолько нереально, что казался иллюзорным. Су Тай вдруг задалась вопросом: что, если она не произнесет то самое последнее слово, сможет ли просто продолжить «жить»? Сможет ли так встретить с ним старость…
Стоило этой мысли возникнуть, как она тут же разрослась бурьяном.
Словно почувствовав что-то, Хо Ян в нерешительности задержал на толпе взгляд. Су Тай повернулась спиной, темно-синее одеяние скрыло ее фигуру. Вот только, несмотря на людской шум вокруг, она по-прежнему слышала приближающийся стук копыт.
Он ее заметил?..
Девушка взволнованно вцепилась в ткань своего одеяния, мертвое сердце, казалось, вновь забилось. Она не переставала думать, каким окажется его лицо, когда он вновь ее увидит. Почувствует ли смятение?.. По-прежнему ли она ему небезразлична?
Уголки ее губ скривила горечь. Ну конечно же она его не волнует. Хо Ян больше всего ненавидел предательство и обман, а она пересекла эту линию, наверняка он презирал ее всем сердцем, иначе принял бы письмо о капитуляции.
Несмотря на вихрь заполнивших сознание мыслей, Су Тай все же услышала звук остановившихся сбоку копыт. Затем до нее донесся радушный голос владельца уличного ларька:
– Не желаете прикупить тигровые тапочки[3], господин? Сколько вашему ребенку лет?
– Пять месяцев. – Его низкий голос четко раздался в ушах Су Тай. Кутаясь в темную накидку, она незаметно переместилась в сторону.
– Мальчик или девочка?
Хо Ян на время замолчал, и Су Тай, не удержавшись, скосила на него взгляд: он, застыв, смотрел на кончики пальцев, внешнее спокойствие едва ли скрывало печаль.
– Я… не знаю.
Тут уже замолчал хозяин ларька.
Хо Ян отступил, а Су Тай тихонько провела рукой по мальчишеской паре тигровых тапочек. Она знала, что родиться у них должен был здоровый мальчик.
Глава 5
Едва миновал первый месяц года, как разгорелась война между Вэй и государством Жун на севере. Свирепый противник на границе наносил один удар за другим. Императорским указом в руки Хо Яна вновь легла военная печать.
В то утро, после общей аудиенции, император Вэй остался с Хо Яном наедине, и в императорской читальне он передал в его руки письмо.
– Слышал, что в войне с Сюй ты не принял их капитуляцию, отказался даже взглянуть на письмо, была ли на то причина?
– Пусть их государство было мало, но люди крайне уважительны и преданны. Если бы мы не уничтожили их веру полностью, боюсь, сильно об этом бы пожалели.
Император кивнул и указал на письмо в его руках.
– Недавно, просматривая их сообщение о капитуляции, я обнаружил между бумагами запечатанное письмо. Только прочитав его, я понял, что это личное послание тебе от женщины из людей Сюй.
– Простите своего презренного слугу. – Хо Ян немедленно опустился на колени.
Но император лишь отмахнулся:
– Не стоит, я знаю, что твоя преданность неизменна, лучше взгляни на письмо.
Хо Ян наконец-то вынул листок. В изящном женском почерке чувствовалась решимость, однако стоило прочитать одну лишь первую строку, как лицо тут же побелело. В толстом письме подробно описывались их первая встреча и разлука, а еще говорилось о бессилии перед миром. Как ничтожна любовь во время войны. Она писала, что ее страна отступает, и лишь просила генерала пощадить простой народ столицы, помиловать взятых в плен сюйских солдат. Она писала: «Хо Ян, мы с ребенком не хотим погибнуть в огне войны…»
Она отказалась от гордости, ее слова, точно облитые кровавыми слезами, умоляли, но в ответ она получила лишь отказ.
Казалось, грудь его набили иглами, что с каждым вдохом все глубже впивались в плоть и кости. Хо Ян не мог представить, что она чувствовала, глотая коренья и древесную кору, что чувствовала, когда умирала под огнем острых стрел его войска.
Она отказалась от достоинства, а он равнодушно пренебрег этим, вынудив ее жалко подобрать остатки самоуважения и встать на защиту своего правителя, умереть во имя чести и долга.
Она не посчитала просьбу о пощаде ниже собственного достоинства, ее слова были не настолько тверды. Она взывала о помощи, но
