Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

— Лучше не трогай ее, — посоветовал Александр, — она подолгу не смыкала глаз над тобой, изредка проваливаясь в сон. Любая крупица отдыха, даже в беспокойное время лучше любого лекарства, а девушка заслужила не только твоей благодарности, но и минуты тишины.

В отдалении он услышал детские голоса, напевающие песни и медленное хлопанье в ладоши, что создавало своеобразный ритм китайской музыке. Отрывистые слоги их еще тонких и бойких голосов успокаивали. Он не мог понять, почему от стихотворной песни, ему так хотелось плакать. Скай крепко зажмурил глаза, но влага, собравшаяся под кромкой ресниц, все равно прошлась резными тропами по белым щекам.

Он отодвинул покрывало, осторожно придерживая рукой раны и не чувствуя ног, медленно опустил стопы на пол, обжегший своим колким холодом. На нем были темные широкие штанины и простая белая льняная рубаха, такие носили рабочие среднего класса, кожу неприятно терла грубая, непривычная ткань. Он посмотрел на свои отмытые ноги, на которых только начали рубцеваться раны и заживать ожоги. Теплый воздух встречал его, заливая ярким светом лицо, как река водоема, протекала по углубленной кромки земли меж камней и извести. Тени заостренных стержней канделябров, закрепленных над балконными стеклянными дверями с полукруглыми окнами из цветного стекла отражались на мраморных плитах, и статуэтки, будто ожившие судьи наблюдали тревожно и озабоченно за трудными шагами уязвленного человека.

Скай ступил на балкон, наслаждаясь фронтом горячего тепла, подставляя лицо небесам, и позволяя ненастным ветрам скользнуть по коже, под грязные тканевые перевязи, но как только он посмотрел вперед, как ужас нахлынул на него с большей силой. Должно быть побудительной причиной приобретения особняка стало месторасположение. Здание находилось недалеко от реки, разделяющей древний город, а сверху прекрасно просматривались высотные белоснежные здания столицы, выходя на главные правительственные корпуса. Старой же части города не было видно за сносящими колоссами траурного пепла, и слабые слои тумана не скрывали разрушенных корпусов храмов и зданий. Когда он прибыл в Шанхай, его поразило величие и торжественность архитектурных ассамблей белого города, и противоположный ему брат-близнец, сверкающий пестрыми красками алого. Старый город отливал духом традиционных времен своими продольными улочками и черепичными домами с необычными гребнями, укреплявшие коньки крыш. И в венценосном блеске славы, время протекало в ином ритме. Его можно было ощутить сквозь теплые плиты, если ступать по рельефным узорчатым дорогам между жилых кварталов без стесняющей обуви; через холодность воды, что ледяными каплями благоволением омывает лицо, застывает призрачными бриллиантами на ресницах; через свежий воздух, реявший невинность опавших лепестков яблонь. Каждый дом отличался непревзойденным стилем и удивительными внутренними садами, изваянными статуями, стоящих в строго фронтальных позах возле дугообразных мостов, пересекающих внутреннюю реку и небольшими часовнями из серого мрамора, где зажигали красные свечи, шепча сокровенные молитвы. Скай никогда и не мог подумать, что увидит в одном месте такое количество сортов цветов. В особенности ему нравился жасмин, покрывающий дороги белейшей скатертью, ведущим к веретенообразным купольным храмам с темно-синими и прозрачными потолками, стоящих массивными сооружениями возле фигурных прудов и цветущих берегов. Здание, в котором они находились, располагалось недалеко от пристани, в достаточном расстоянии от правительственного чертога и в достаточной близи, чтобы можно было разглядеть, как середину моста оцепляют черными кованным воротами, запечатывая золотые замки. Грузным и мертвенным взором он посмотрел вниз, где маленькие дети восседали прямо на дорогах или, свешивая с парапетов босые сожженные ноги, а кто-то устало прислонялся к коленям матерей, в усталости закрывая глаза, пока те мягко покачивали свое сокровище.

— Это моя вина…, - шептал он себе, сдавливая тканевые перевязи, и ощущая на пальцах влажность крови, но он хотел боли, надеясь в ней спрятаться от сокрушительной правды. Шатающейся походкой он ухватился за стену, чтобы спуститься вниз, и если позволят силы вернуться на другой берег, где вместо дворцовых заглубленных ниш зияли ямы и руины. Даже сейчас, когда пожар прошел, под обломками, в подземных укрытиях могли остаться те, кто выжил. В глазах темнело, как если бы он на быстрый скорости несся в глубокий тоннель, когда делал болезненный шаг вперед, скрипя зубами при приступе рези, охватившей ранения.

— Прекрати, — прикрикнул на него британец, — еще не хватало мне возиться с тобой, когда ты сам себе распорешь брюхо. А раз уж так хочешь помереть, топясь своим бессилием, то только на поле Шэ-Нан. Александр грубо схватил его за шиворот белой льняной рубахи, прибивая к стене, и Скай почувствовал спиной, насколько леденящими были стены, и как опасны строгие и бездушные серые глаза, и в них гуляла буря, и совсем не было тепла.

— Я слишком многое отдал, чтобы попасть в Шанхай. Я потерял все, что у меня было, — и голос его содрогнулся, а ногти крепче втиснулись в кожу возле запястья, где протекали голубеющие вены, — я видел столько крови и огня, что тебе и не снилось. И если хочешь знать, у меня нет особого желания помогать человеку, не верящего в собственные силы. Ты же видел, что произошло, неужели тебе не хочется найти того, кто умертвил стольких людей? Неужели не хочешь отомстить? Сколько власти скрывается в твоем теле. Ты же сражался один на один с один из первородных. Ни один бы не выстоял против такого создания. Да, — признался он, выдыхая воздух, — погибли люди, но скольких спас ты. Посмотри на себя, первая же неудача настолько сразила человека, чье имя знает каждый, рожденный в новом столетии. Де Иссои, ты выжил, — пробормотал у его лица Александр, отпуская его руку, и на кончиках ногтей он увидел свою кровь, — значит, твое время еще не пришло. Значит, ты пришел в этот мир для более великих поступков. Не упускай этот отведенный судьбой шанс, потому что, пренебрегая столь ценным даром, она может отнять у тебя нечто более важное, чем твоя жизнь.

Но Скай не принимал его слов, заметив белую россыпь порошка, просыпавшуюся на изразцовые темные плиты, и переведя взгляд на руку, он запоздало увидел поблескивающие в раскрытых царапинах кристальные песчинки. Он понял, что ему становится трудно дышать, но вместе с тем отступала и боль, а вместе с ней и терзающие картины располосованных тел, оторванных конечностей.

— Ты…, - слабеющим голосом бормотал Скай, хватаясь рукой за его темную плащаницу, срывая жемчужные пуговицы, и пытаясь удержать себя на подгибающихся ногах.