Ольга Романовская - Перстень Мериада

— Почему он так поступил? Почему был так добр ко мне, почему дважды спас мне жизнь, не надеясь на благодарность? — вертелось у неё в голове. — Неужели только из желания позлить Вильэнару? То, что он сделал, — сущее безумие, не имеющее разумного объяснения.

Но объяснение всё же нашлось. Разгадку неразумного повеления дакирского короля подсказал разговор в висячем саду, во время которого Валар почти признался ей в любви.

Глава IV

Вильэнара узнала о пропаже принцессы только через два дня после её побега, когда пожелала спуститься в подземелье и проведать узницу. Колдунья скучала, а, как известно, нет лучшего способа развлечься, чем с пристрастием допросить злейшего врага. Хотя Стелла не была злейшим врагом, всего лишь занозой, неожиданно вонзившейся ей в палец, эту занозу оказалось не так-то просто вытащить. Теперь же ей хотелось на неё посмотреть.

— Ну, где наша красавица? Приведи её. — Вильэнара присела на стул в комнате конвойных. Ей здесь не нравилось: колдунья не любила сырости.

— Простите, госпожа, но кого Вы имеете в виду? — Охранник попался непонятливый.

— Ладно, болван, скажи Угбану, пусть зайдет.

Короткий разговор с Угбаном её озадачил. Еще бы! Она приказала посадить лиэнскую принцессу за решетку, а хранитель подземелья не имел о ней ни малейшего понятия. Угбан не только не видел её, но даже не получал приказа об её заточении. Цепочка размышлений быстро привела к Валару. И колдунья в гневе поскакала в Монамир и потребовала объяснений.

Валара не испугал разъяренный вид Вильэнары. Он, как всегда спокойно, сказал, что, во-первых, не намерен выслушивать вопросы, задаваемые в подобной форме, во-вторых, просит впредь, как и всем, докладывать о себе прежде, чем войти и, в-третьих, не обязан ей ничего объяснять. Он не её слуга, чтобы что-то ему приказывать. Пришлось задать вопрос другим тоном.

На него был получен следующий ответ:

— Да, Вы отдали мне соответствующую бумагу, но я ее Угбану не передавал. Если пленницы нет в подземелье, это не моя вина. Я поручил её заботам стражи, потом выяснилось, что Вы ещё раз хотите допросить её, но не в замке, а в Кеталаре. Мне сообщил об этом один из Ваших охранников. Да, на тот берег мы переправились в одной лодке, но после я Вашу пленницу не видел. Хотите знать, где она? Спросите у конвойных, но прежде с пристрастием допросите своих охранников. Уверен, сообщник быстро найдётся. Теперь, после всего, что Вы рассказали, я догадываюсь, кто это. Полагая, это юный Гермес; он очень странно вёл себя в тот день. Я не придал тогда этому значения — мальчишки всегда немного волнуются, когда заступают в караул.

Вильэнара вынуждена была поверить в ложь, придуманную и поданную так искусно, что обвинить сочинителя в измене не представлялось возможным. Среди её охраны действительно числился некий Гермес, который таинственным образом исчез в ту самую ночь, когда бежала лиэнская принцесса.

По возвращению домой колдунью постигло ещё одно разочарование: в красной коробочке не оказалось перстня. Вконец взбешённая, она послала на поиски воровки надёжных людей.

За эти два дня и две ночи Стелла успела далеко уехать от озера Алигьеро.

Миновав мост через Мартвен, она остановилась и проверила, на месте ли перстень. Конечно, он был на месте — девушка берегла его, как зеницу ока. Ей захотелось надеть его, но противный внутренний голос зашептал:

— Стелла, это не твой перстень. И он никому не приносит счастья. Вспомни о Визаре!

Пришлось отказаться от честолюбивой мечты. И почему внутренние голоса всегда такие гадкие? Всегда всем не довольны и вечно всё запрещают.

Лес Венесла порос жимолостью и рябинником с пахучими вкраплениями островков рододендронов; из деревьев были каштаны, каменные дубы и лиственницы. Воздух в нём был особенный, наполненный теплом южного солнца, ароматом хвои, буйно цветущих растений и запахом свежескошенного сена. И неудивительно: повсюду сушилась трава.

Принцесса выехала на большую поляну, окаймленную жимолостью; посреди неё высилась высокая копна ароматного сена. Приглядевшись, девушка поняла, что это не просто копна, а целый воз сена. Ее движущая сила, каурая лошадь, щипала траву, время от времени отмахиваясь от назойливых мух.

Хозяин кобылы, маленький сухонький старичок, подбирал с земли последние травинки. Он недовольно покрикивал на лошадь, когда та в очередной раз делала несколько шагов вперед.

— Надеюсь, не все дакирцы такие, как те, что пытались продать меня властям в Ячимаре. Попробую поговорить с этим крестьянином. Близость могилы не способствует лжи, — подумала Стелла и смело подъехала к дакирцу. Крестьянин уже покончил с сеном и, кряхтя, залез на произведение своего многочасового труда.

— Здравствуйте! Простите, я совсем не говорю по-дакирски и знаю только язык путников, но, надеюсь, Вы меня поймёте. — Начало получилось сумбурным. — Не подскажите, как добраться до Амара.

— Йот? — Старик обернулся.

— Вы не понимаете меня… — разочарованно пробормотала принцесса. — Я всего лишь спросила, как проехать к Амару. К городу Амару, а не к реке.

— Доехать туда очень просто: нужно всего лишь не сворачивать с дороги.

Её понимали! И ответили на понятном ей языке.

— А не могли бы Вы указать эту дорогу?

— Конечно, тоже мне, трудность! Моя деревня стоит на берегу Венеслы, всего в шести милях от Амана. Так что, нам по дороге.

Удобно устроившись на сене, дакирец стегнул лошадь. Каурая ленивым шагом вытащила воз на лесную дорогу.

— А ну-ка, Клана! Этак мы не скоро дома будем! — Крестьянин вытянул кобылу вожжами. Клана прибавила шагу; её хвост ожесточённо оборонялся от мух. На пригорке возница придержал лошадь.

— Неподалёку в прошлую среду повалило дерево, надо быть осторожнее, — объяснил он.

Миновав поваленную пихту, снова перешли на рысцу. Девушка с улыбкой наблюдала за тем, как старик подпрыгивает на сене и злиться на лошадь, которая, повинуясь летнему зною, всё время порывалась остановиться.

— Житья с ней нету! — пожаловался он. — Восемь лет она у меня, и восемь лет я никак не выбью из неё лень. Стоит мне отвернуться — ан, она уже стоит! Но я свою Клану на другую лошадь ни на что не променяю! Однажды (зимой было дело) поехал я в лес за дровами. Погрузил — а тут волки. Всю жизнь её благодарить буду за то, что жив остался — вихрем до дома донесла! И все дрова целёхоньки остались.

Воз заскрипел, дёрнулся и резко остановился. Лошадь испуганно прянула ушами.

— Странно! Будто бы колдовство чует. Нет у Вас чего-нибудь такого?

— Есть. Амулет.