Надежда Кархалёва - Альдана Последняя королева эпохи

— Очевидно, война меня исправит.

— Послушай, — полководец положил руку Дашке на плечо и встал, Дашке тоже пришлось. — Считается, что на войне жизнь обесценивается, но нельзя судить, правильно это или нет. Твои правила, твой закон, твоя мораль — всё внутри тебя, и меняешь их ты сама, а не то, что происходит снаружи. Да, от тебя ждут, что ты станешь жёстче. Если ты хочешь остаться собой — ты это выдержишь.

— Ты тоже ждёшь?

— Я ни от кого ничего не жду, моё главное правило. Именно потому, что я считаю так, как только что тебе сказал. Перемены — личное дело каждого.

— Хорошо, я задам последний вопрос, и мы пойдём. Можно?

— Конечно, — улыбнулся Файризан.

— Ты жаждал войны только потому, что не мог смириться с тем, что собиралась сделать с королевством леди Армад, или ещё какая-нибудь причина была?

— Была. Не ожидал, что ты спросишь меня об этом. Итак, отвечаю, — он набрал в грудь воздуха, встряхнулся, будто давая понять, что повествование коротким не будет. — Я успел так разочароваться в жизни, что пришёл к выводу: мне всё равно, как долго в ней ещё задержусь. И не только. Я захотел как-нибудь сократить себе этот срок. Два раза был готов наложить на себя руки, но передумывал. Я гулял по ночам в самых опасных районах города, надеясь, что на меня нападут и убьют. Выходило так, что в дни, когда отчаяние становилось нестерпимым, предки меня берегли, улицы были пустынны, а когда бандиты и агрессивные вампиры, которых пару лет назад в Чёрных Гаванях обитало полно, сталкивались со мной, я оказывался настроен существовать дальше и не давался им. Тогда мне пришла идея: если случится война, я пойду в армию. Там от смерти уберечься труднее, да и смысл жизни может появиться — если отдать её за кого-то другого, то этому человеку польза, должно быть. Почему я так безразличен к собственному существованию, захочешь знать ты? А их у меня два — «до» и «после». Если мне вернули первое, я бы с ним не расстался. Тогда я мечтал стать скульптором.

— Скульптором? — удивилась Дашка.

— Тебя это развеселило?

— Что ты! Просто я первый раз слышу в вашем королевстве, что кто-то хочет связать свою жизнь с искусством. Вы всё больше к магии или оружию тянетесь. Продолжай!

— Так вот, я в юности восхищался некоторыми людьми, героями. Расскажу тебе о них позже, а то я если начну сейчас — проговорю до поздней ночи. Я хотел создать парк, который украшали бы памятники этим героям. Я представлял, как они будут выглядеть, всё до мельчайших деталей. Нашёл место, где планировал разбить парк. Ещё я хотел, чтобы дом для моей будущей семьи построили рядом с этим местом, и дети мои гулять туда ходили. У меня была девушка, я уже сделал ей предложение. Мы хотели, чтобы у нас было четверо детей. Но в городе вспыхнула эпидемия. Она отняла у меня и девушку, и родителей, и учителя, и друзей. Я сам оказался при смерти, меня какие-то добрые люди отправили в соседний город, вернее, небольшое поселение, защищённое магическим полем — туда перебирались все, кто мог, чтобы спастись. Там я провёл три месяца. Когда пришёл в себя, то меня известили, что между Лейшардом и Нерфастоном вспыхнула война. Чёрные Гавани были захвачены. Об этом я узнал, когда покинул поселение, где нашёл на время приют. Полдороги прошёл пешком, путь мой лежал через маленькую деревню, где мне и сказали — нет смысла идти вперёд, там война и больше нет ничего. Я вернулся в поселение — меня встретили руины и десятки трупов. Поселение разрушили. Так я остался абсолютно без всего. Шесть лет назад. Уже через год война прекратилась, Чёрные Гавани зажили, как прежде, но в этом городе у меня не осталось ничего.

— Шесть лет — это много, — пробормотала Дашка. — Как ты выдержал?

— У меня нет сил вспоминать это. Раз я лишился учителя — лишился возможности осуществить мечту, которой жил, а, значит, и жизнь потерял. Мне надо было выбрать новый путь, но мне нужен был только тот, который для меня закрыли навсегда. Новые знакомства были необходимы, но я не желал их. Меня пригрела одна целительница, дав мне работу и кров, а я ненавидел эту женщину за то, что она не Вальрана, моя умершая девушка. Я избегал людей, потому что среди них не было Скайфела, моего учителя. Я разлюбил себя, потому что не мог стать тем, кем хотел, — Файризан широко распахнул голубые глаза, показавшиеся вдруг особенно красивыми, словно демонстрируя этим свою открытость и отсутствие стыда перед прошлым. — Я сейчас по-прежнему представляю, что могу не дожить до победы нашей армии, это меня не расстраивает.

— Ты бы хотел быть на месте Гармелиса? — спросила Дашка провокационно.

— Хотел бы, — не стал ничего скрывать полководец.

— А если ты увидишь вдруг, ради кого или чего живёшь? Если поймёшь, что есть человек, которому твоя смерть сделает очень больно?

— Вот как увижу — так и будет разговор, — уклонился молодой человек.

— Ты сознательно жмуришься, я думаю, — заподозрила колдунья.

— Наверное. Ой, мы заставляем Рикеллу ждать! — спохватился Файризан и кинулся по коридору к лестнице, потянув за собой Дашку.

Семейное кладбище выглядело неприлично роскошным. О том, что это кладбище, а не парк, напоминали только таблички на надгробиях, на которых были слишком красивые статуи, кажущиеся просто украшением этого места. Ровные дорожки, два фонтана, деревья, кусты и клумбы — всё было неуместным. Дашка представила, как кладбище выглядело тогда, когда в королевстве всё зеленело и цвело. В воображении получилось примерно то, о чём мечтал Файризан.

Рикелла сидел под раскидистым деревом, возле недавно вырытой могилы, рассматривая собственный посох. Дашка чуть было не приняла священника за девушку: он был маленького роста, длинноволосый, черты лица его были слишком нежные, женственные.

— Что-то вы долго, — заметил Рикелла, вставая.

Он подошёл поближе, Дашка удивилась тому, что он оказался едва ли не ниже её, не дотянувшую ростом до метра шестидесяти. Священник был весьма привлекателен не только для расы тёмных эльфов, в большинстве своём далеко не красавцев, но и в сравнении с людьми. В облике его было столько изящества, что ему могли позавидовать и светлые эльфы. Поражали серебристо-серые глаза, круглые, каких у представителей этой расы не найти, и точно такого же цвета прямые волосы, густые, часть которых он перевязал фиолетовой, в тон плащу, лентой.

— Прости, если ожидание тебя утомило, — извинился Файризан.

Тёмный эльф кивнул и, повернувшись к телу Гармелиса, начал Обряд. Аккуратные, быстрые, отточенные движения священника напоминали танец, белые символы, вычерчиваемые его посохом в воздухе, плавно разлетались от него, растворяясь в воздухе. Уже совсем темно было, и поднявшийся над мёртвым телом дух призывателя, светящийся, выглядел особенно, впечатляя. В небе появилось лицо Гармелиса, конечно, он сейчас был счастлив и улыбался Дашке, Файризану и Рикелле, который помог ему попасть в королевство душ. Полководец остался, чтобы вместе с эльфом похоронить Гармелиса, Дашка пошла в дом.