Гарри Тертлдав - Мост над бездной

— Мы готовы начать, — провозгласил Созомен.

Они не были готовы. Они даже близко не были готовы. Однако неожиданно оказались готовы — и лишь потому, что так решил патриарх. Это вновь произвело на Ршаву впечатление.

В Собор вошла еще одна небольшая группа священников. Увидев, что все уже сидят спокойно и чинно, они торопливо направились к скамьям неподалеку от алтаря и сели, готовые ко всему, что должно последовать. Они напоминали школьников, еще не опоздавших на урок, но все равно опасавшихся привлечь внимание учителя, чтобы тот не потянулся к розгам.

Розог у Созомена не было, равно как и молотка. Очевидно, они ему тоже не требовались.

— Благодарю всех за то, что вы собрались здесь сегодня утром, — начал он. — Один из наших братьев обратился к моему славнейшему предшественнику, пресвятому Камениату, с просьбой о созыве синода для исследования нашей веры и ее наиболее фундаментальных принципов. Это его право, а поскольку Камениата нет более среди нас, мне выпала честь вести наше собрание. На ваши молитвы, вашу веру и ваши умозаключения будет опираться путь, по которому нам предстоит идти годы, если не века. Я уверен, что вы готовы потрудиться.

Патриарх ничего не сказал о том, что реально означает брошенный Ршавой вызов. Он также не упомянул о своем взгляде на убеждения Ршавы. Прелат Скопенцаны вновь отдал должное Созомену: тот выглядел как минимум скрупулезно честным человеком. Несомненно, старец еще найдет какой-либо способ высказать свое мнение — но это сделает и любой из приехавших на синод. Для того синоды и собирают.

Не опуская рук, Созомен стал нараспев произносить символ веры:

— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

Все церковники в Соборе повторили за ним эти слова. Они эхом отражались от купола, как будто смотревший оттуда мозаичный образ благого бога тоже их произносил. Кривовато улыбнувшись, Ршава присоединился к хору. У Созомена имелись способы показать, на чьей он стороне, уж это точно.

Но потом вселенский патриарх сказал:

— Нам предстоит не что иное, как решить, остаются ли эти слова соответствующим изложением сути нашей веры в нынешние дни. Подумайте как следует, коллеги: потерпело ли добро поражение?

— Нет, конечно!

Это выкликнул толстый и краснолицый прелат, разодетый почти с тем же великолепием, что и Созомен. Похоже, все эти регалии были для него привычнее, чем для вселенского патриарха; толстяк носил их так, словно они принадлежали ему по праву, а не с некоторым удивлением, как патриарх. Наверное, этот прелат сделал карьеру уже после отъезда Ршавы в Скопенцану. Судя по его акценту, он приехал из западных провинций, которые не пострадали от нападения варваров и почти не были задеты текущей гражданской войной. А поскольку толстый прелат мало что знал о страданиях, он думал, что и во всей империи ситуация такая же.

«Дурак. Жирный и напыщенный дурак, — подумал Ршава. — Ты бы запел иначе, если бы хоть раз увидел хамора».

Многие из собравшихся кивали, соглашаясь с напыщенным прелатом. Он предлагал удобный и безопасный путь. Если они согласятся с его взглядами, им не придется менять собственные. Созомен поднял руку:

— Не принимайте решение слишком быстро. Представьте, что вы можете ошибаться. Представьте, что все мы можем ошибаться. Подумайте как следует, друзья и коллега. И решайте, опираясь на веру наших священных писаний, а не на собственные предубеждения.

Ршава выслушал эти слова со смесью удивления и уважения. Он знал, что Созомен с ним не согласен — и категорически не согласен. И все же вряд ли кто-нибудь смог бы изложить суть дела более беспристрастно, нежели вселенский патриарх. Он побуждал, он приглашал собравшихся церковников решить дело так, как оно заслуживает, а не на основе предвзятых мнений. И Ршава задумался: а смог бы он, поступил бы он так же, если бы какой-нибудь прелат явился к нему с доктриной, которую он резко не одобрил бы. Вряд ли.

Но имело ли это значение? Толстый прелат пробасил в ответ на слова патриарха:

— Мы здесь зря теряем время, пресвятой отец.

— Время, потраченное на изучение веры, никогда не бывает потерянным зря, святейший отец, — возразил Созомен. — Мы изучим истину, сформулируем ее и очистим. И пусть владыка благой и премудрый и… э-э… любое другое заинтересованное божество… помогут нам в размышлениях. Да будет так. — И он снова воздел руки к небесам.

— Да будет так, — откликнулись почти все собравшиеся в Соборе. Однако некоторые вместо этого плюнули, отвергая Скотоса.

У стены Ршава увидел двоих мужчин, которые, на его взгляд, не были церковниками. И вовсе не потому, что они были одеты в неприметную мирскую одежду. Главное заключалось в том, как они наблюдали за происходящим. Церковники их больше интересовали как люди, а не как священники или теологи.

«Кто они? Что они здесь делают? — удивился Ршава. — Присматривают за событиями для Малеина?» Но у автократора наверняка имелись здесь священники, которые подробно расскажут ему обо всем, что происходило, — и заодно поспособствуют тому, чтобы события развивались в нужном направлении.

Один из незнакомцев случайно встретился взглядом с Ршавой. В тишине под куполом Собора как будто с лязгом скрестились мечи. Сила натолкнулась на силу. «Кем бы он ни был еще, он маг», — понял Ршава.

Маг подался к товарищу и что-то ему прошептал. Тот уставился на Ршаву. Второй тоже был чародеем. Ршава же не считал себя таковым. Какой могла представляться его сила двум магам?.. Это он еще узнает.

Он их не боялся. Он уже проклинал магов, и они от этого умирали. Если понадобится, он проделает такое снова.

— Выкопать кости еретиков! — рявкнул какой-то монах.

Спустя мгновение Собор наполнился криками. Они отражались от купола, как прежде отражались слова символа веры. Казалось, сам Фос выносит приговор ереси.

Созомен поднял иссохшую руку. Наступила тишина. Вскоре смолкло даже эхо.

— Тот, кто не согласится с решением синода, кто не пожелает его принять, тот воистину будет еретиком, — заявил вселенский патриарх. — Но до тех пор, пока кто-то не заявил, что не принимает его, все мы здесь братья. А раз так, я ожидаю, что мы будем относиться друг к другу как братья. Я понятно сказал?

Никто не сказал, что это не так. Ршава в который раз восхитился влиянием патриарха на буйных видесских церковников. «Сумею ли я когда-нибудь руководить ими так же?» Он надеялся, что ответ будет положительным, но неумолимая внутренняя честность подсказывала, что такое вряд ли возможно.