Семена войны - Жуан Ф. Сильва
– А для кого четвертая могила?
– Для меня.
Гимлор нахмурилась:
– Ты… копаешь могилу себе?
Редноу кивнул.
– Это напоминание о том, что нам всегда приходится отвечать за все, что мы делаем. Для тебя могилу я тоже выкопаю с удовольствием.
– Она не скоро понадобится, – отрезала Гимлор, а затем повернулась к детям: – Вы остаетесь здесь с Редноу. Будете делать все, что он скажет. Теперь он отвечает за вас двоих.
– Слышали, что мать сказала? А теперь соревнование: кто вырвет больше сорняков на той стороне поля, тот победил, – ухмыльнулся Редноу.
Дети рванулись к краю поля, а взрослые остались за ними наблюдать.
– Тебе следует почаще появляться в городе. По крайней мере, чтоб просто выпить. Ну, как «Девичий Чертог» снова заработает, можешь приходить в любое время.
– Я никогда не был большим любителем выпить.
– Может быть, ты сможешь найти себе там компанию…
– И любовник из меня не очень.
Гимлор совершенно не понимала этого человека, но все же кивнула, решив оставить его в покое. Этот легендарный убийца прожил свою жизнь, скрываясь ото всех, лишив себя всего, без чего не могли бы прожить большинство людей. Он не пьет. И с женщинами не общается. А еще он убийца. И пусть он старик, пусть у него осталась всего одна рука – он все равно убийца.
Стоило только вспомнить, какова его чудовищная форма, и кожу начинало покалывать. По крайней мере, сейчас он был на ее стороне. И пусть она до конца этого не поняла, но все хорошее началось после того, как она начала доверять людям.
– И что теперь? – спросил Керион у Гимлор: они как раз прибыли в Гелеронду и спрыгнули с сердцешипов. – Что мне дальше делать?
Гимлор искоса взглянула на него. Теперь она могла ему доверять – настолько, насколько могла доверять вообще кому бы то ни было. Он был слишком умен, и ей это совсем не нравилось. От умных мужчин – одни неприятности. Но ей все же нужно было кому-то доверять.
– Ну, ты ведь страж, верно? Твоя работа – держать город в узде, так что этим и займись.
– Серьезно?
– Серьезно.
Керион кивнул, так дерзко улыбнувшись, что это ее просто выбесило.
– А как насчет лаборатории Кексима? И эликсира?
– Смотри. Все, что мне сейчас нужно, это восстановить «Девичий Чертог» как можно быстрее. Без этих денег мне конец.
Керион улыбнулся.
– Что?
Страж указал вдаль.
– Похоже, о тебе уже позаботились.
Гимлор оглянулась и увидела, что вокруг «Девичьего Чертога» толпится уйма народа: плотники, строители да и просто рабочие. Нескольких людей она узнала, но большинство ей были незнакомы. Сперва ей показалось, что эти люди разносят здание молотками и топорами. Она почувствовала, как у нее скрутило кишки, и ускорила шаг. И лишь подойдя ближе, она поняла, что происходит: они сносили здание. Они помогали ей начать все сначала.
– Почему они это делают? Они ведь меня ненавидят.
– Похоже, что нет. И вряд ли когда ненавидели. Хотя, конечно, можно предположить, что они хотят, чтобы здесь как можно скорее появилось место, где можно напиться.
Гимлор улыбнулась, и они направились к толпе перед «Девичьим Чертогом». К ней тут же подбежали Норк и Нозема.
– Босс, они сказали, что хотят помочь… Мы не знали, что делать, – сказал Нозема.
– Ну… Все в порядке…
Заметив ее, люди замерли, повернулись к ней и начали аплодировать. Старики и маленькие дети. Старухи и юные девушки. Они все хлопали.
Для нее.
– Чем я это заслужила? – спросила она.
– Вы сдержали свое обещание, мадам, – сказал беззубый старик. – Вы защитили нас.
Гимлор хотелось сквозь землю провалиться. Она не была святой, не считала себя защитницей бедных и голодных. Она была простой трактирщицей. И они это знали. И, похоже, им было все равно.
Было неважно, кто она. Ее дела и поступки были намного важнее.
Постепенно аплодисменты смолкли. Люди вернулись к работе…
– Похоже, есть и другие новости, – обронил Керион, глядя поверх толпы.
Гимлор проследила за его взглядом и ахнула: там, впереди, стоя прямо посреди улицы и не обращая никакого внимания на огибающий их поток телег и людей, стоял Фолой и с кем-то целовался.
– Он делает это, просто чтобы я ревновала! И с кем мне теперь трахаться? – со вздохом спросила она.
Керион прочистил горло.
– Ну…
Гимлор бросила на него хмурый взгляд:
– Ну уж точно не с тобой. Ты законник, а я преступница.
– Думаю, мы уже оба поняли, что из меня плохой законник, а из тебя преступница – еще хуже, – губы Кериона растянулись в этой его безумно раздражающей, и оттого не менее красивой улыбке.
Гимлор скривилась, закатила глаза и поспешила на помощь людям, разбирающим здание.
Редноу смотрел, как дети то возились друг с другом, то вновь принимались рвать сорняки. Он улыбнулся. Скоро они узнают, что дубовый плющ нельзя хватать голыми руками. Он посмотрел направо, на тропу, которая вела мимо болот, к Гелеронде. Возможно, у него когда-нибудь появятся свои сердцешипы, но пока спешить было некуда.
Он ушел в отставку. Ну, или, если Суть сказала правду, – то нет. Тяжело вздохнув, он, усевшись на грубо сколоченный стул, вновь уставился на детей. Детки были весьма шустрыми, но если не рисковать их жизнями, превращение их в курильщиков займет много времени. Он поклялся никогда не поступать с другими так, как поступили с ним, и делал исключение – только если человек находился при смерти, – но сейчас его об этом попросила их мать. Возможно, он все еще мог быть полезен. Возможно, дни его наставничества еще не закончились.
Он полез в давно оставленную сумку, которую все эти дни не выпускал из виду. Месяцами он оттягивал этот миг. Он не хотел верить тому, что говорила Суть, но если эти листы действительно исписаны Ребмой, там должна быть написана правда.
Редноу сглотнул и вытащил папку из кожаной сумки, уронив ее в грязь под ногами. Бумаги он положил на колени и еще раз глянул на детей, чтобы убедиться, что они не будут ему мешать.
Он открыл папку, и с первых страниц выскользнул крохотный лист бумаги. Редноу поднял его и вчитался в строки:
Брат,
тебе всегда нравились мои песни. Здесь собраны самые важные.
Твоя любящая сестра,
Ребма.
Редноу не мог сдержать слез. Он вновь представил свою сестру, как она стоит перед ним и горный ветер, целуя ее нежную кожу, дергает за пряди ее длинных рыжих волос. Он представил, как она наблюдает за ним откуда-то издали. Где бы она ни была.
Вытерев слезы рукавом,
