Наталья Кузнецова - Ведьма 2000
Тут часы в холле стали бить, что значило, что уже девять и если Ливия всё же собирается идти на празднество и не хочет опоздать на встречу с Сидни и Грэгом, тем самым вынудив подружку и её бой-френда явиться за ней лично, то пора бы покинуть свою тихую обитель. Иначе, как она предчувствовала, предсказания относительно подруги сбудутся, не смотря на то, что пророческого дара у неё больше нет, последствия будут не самыми приятными. Ещё раз окинув себя взглядом в зеркале, Оливия вышла из комнаты.
Дом встретил её неестественной тишиной, и девушка предположила, что родительницы решили последовать примеру и отправились развлекаться, покинув жилище, что наверняка было именно так. Мать же в этом случае скорее всего отправилась к своему возлюбленному пастору, с которым у неё вскоре должна была состояться свадьба. Так что желание провести время с женихом было вполне понятным. Девушка с грустной улыбкой вспомнила, как категорично против была их союза, когда узнала о Милинде и преподобном, и даже после откровений матери она несколько сомневалась в разумности таких отношений. Вот только после испытанных ею самой страданий, от которых Ливия не оправилась до сих пор, она буквально террором заставила мать принять предложение Ричарда, осознав, насколько хрупкое счастье влюблённых и как трудно, а порой невозможно, сберечь любовь. Узнала она о помолвке, случайно услышав разговор матери и бабки, когда Милинда, глотая слезы, просила совета у Сандры, как отказать, но всё же сохранить отношения. Оливия была потрясена, но тем не менее мгновенно поняла, что мать идёт на такую жертву именно из-за неё, потому что боится задеть чувства своей непутёвой дочери, и не хочет разбередить ещё не затянувшиеся раны, игнорируя предоставленный ей самой шанс быть рядом с любимым человеком. Девушке в тот момент стало так стыдно и нестерпимо жаль свою заботливую маму, что она, дав уличить себя в подслушивании, поспешила вмешаться, не позволила матери убедить саму себя в необходимости отказаться от предложения и тем самым разрушить собственное счастье. К тому же Ливия более не сомневалась в том, что пастор станет верным, любящим мужем и хорошим отчимом. Не сразу, но мама всё же приняла её доводы, сперва конечно убедившись, что замужество никак не скажется на душевном состоянии дочери и таки согласилась принять предложение преподобного. Девушка была счастлива уже от того, что видела, как засияла Милинда, осознав, что теперь нет ничего, что не позволит ей соединить себя с возлюбленным священными узами Гименея. Хорошо, что хотя бы одна из женщин Уоррен смогла найти своё счастье, наконец получив заслуженную награду, после того, как терпеливо вынесла все удары судьбы. Так что отсутствие Милинды было вполне объяснимо. Бабушка же, как предполагала Оливия, пошла проведать приятельниц. Так что всё их семейство в этот вечер предаётся увеселениям, что несказанно радовало девушку, так как ей не хотелось, чтобы родительницы скучали дома, пока она сама вкушает прелести вечеринки.
Ливия быстро пересекла коридор, улыбаясь мыслям о бабушке с матерью, и уже ступила на верхнюю ступеньку лестницы, чтобы спуститься вниз, как внезапно ощутила странное волнение. Она на миг замерла, поднеся руку к груди, и прислушалась к самой себе, недоумевая по поводу странного ощущения, зародившегося в глубине её существа. А в следующую секунду в ней словно взорвалось Солнце. В глазах разом потемнело, и в голове вспыхнул целый сноп ослепительно ярких искр, а последовавший следом приступ слабости заставил её покачнуться. Девушка, охнув, машинально ухватилась за перила, боясь упасть, а по венам меж тем как будто потёк жидкий огонь, распространяя по телу невыносимый жар.
Спустя пару минут всё было кончено, и Ливия вновь ощутила себя как прежде — абсолютно нормально, словно с ней ничего не произошло. Вот только девушка знала, что это не так, к тому же у неё появилось волнующее ощущение наполненности, сытости. Как если бы до того она была голодной, и ее наконец накормили до отвала. Правда с тех пор, как она утратила колдовскую Силу, чувства и Габриеля, ничего странного и не объяснимого с ней не происходило. Всё было серо и буднично. И случившееся не могло не взволновать Оливию.
При мысли об архангеле взгляд девушки тут же устремился в сторону её «бывшей» комнаты, так как после той роковой ночи полгода назад, когда ангелы унесли с собою парня, разлучив их навсегда, эта часть дома стала для Ливии проклятой. Там было пережито слишком много скорбных минут. Ужас, отчаяние, боль и горе словно яд пропитали каждый дюйм помещения, и она, когда пришла в себя после недельного забытья, поспешила немедля уйти из этой обители слёз и мук, так как просто не могла больше находиться в осквернённой горем комнате. Даже сам воздух в этом злосчастном месте Ливии казался отравой для её лёгких, заставляя девушку буквально задыхаться от недостатка кислорода. Да и не было там более ничего, что могло бы удержать её или заполнить образовавшуюся внутри пустоту, лишь горестные воспоминания и осколки разбитого сердца безутешной ведьмы. Поэтому, оставив всё как есть, Оливия вернулась в «лазурную комнату», которую некогда занимал Габриель, а затем она сама после его ранения. В этом случае никакие страхи или предрассудки не помешали девушке принять такое решение, и с помощью родительниц она смогла вскоре воссоздать привычный комфорт и уют, обставив ранее полупустую комнату. Но вот в покинутую нога её больше не ступала. Более того, она старалась вообще не ходить в ту часть дома, где та находилась, хотя прекрасно понимала, что такое поведение глупо и смешно, но ничего поделать с собой не могла. Путь туда для неё был закрыт. Единственное, что Ливия всё же забрала из своей старой спальни, так это дорогие её сердцу фотографии. Остальные вещи остались там, как и вся одежда девушки, поэтому ей пришлось полностью обновлять гардероб. Лишь родительницы время от времени ходили туда, чтобы смахнуть пыль, осевшую за время их отсутствия. Так что можно было сказать, что правое крыло дома пустовало.
Но сейчас Оливия испытала странный импульс наведаться в свою старую комнату. Её словно магнитом потянуло туда и этому, как и тому, что произошло с ней несколько минут назад, не было объяснений. Но только сила, толкавшая девушку в сумрак полутёмного коридора, была слишком могущественной, способной в считанные секунды подавить любое сопротивление. И Ливия подчинилась этому странному притяжению. В ту же секунду её ноги словно зажили собственной жизнью и понесли девушку в место, хранившее её страдания, куда она поклялась более не возвращаться никогда. А внутри возникло ощущение сродни предчувствию, которое с каждым её шагом росло и крепло, заставляя трепетать от страха перед неизвестностью. Но, тем не менее, девушка продвигалась вперёд дальше и дальше, быстро идя по семейной галерее, вдоль стен с портретами прародительниц-ведьм, тихо шелестя шёлком платья при каждом своём шаге. Взгляд же её скользил по одухотворённым и умиротворённым лицам колдуний, одаривая каждую из них почтением. Ливия мысленно просила у прародительниц прощения за то, что утратила Силу, дарованную ей, что значило, что магическая связь утеряна на веки, как и знания. От этой жуткой мысли слёзы выступили на глазах девушки, и она, опустив глаза, поспешила преодолеть этот отрезок пути, боясь укора этих давно почивших женщин. Но перед одной картиной девушка всё же приостановилась на миг. Той самой, где была запечатлена юная и прекрасная Милинда Макгомери — первая ведьма их рода. Оливия вспомнила, как встретилась с её духом на торжестве по случаю Хэллоуина и как получила от прародительницы незримый дар, заполыхавший в сердце девушки огнём любви. Только жаль, что она так и не воспользовалась по-настоящему этим щедрым подарком, перед тем, как горе и боль обратили её сердце в камень. Только сейчас девушке вдруг показалось, что нарисованные губы Милинды на долю секунды изогнулись в улыбке, а в синих глазах блеснуло лукавство. Ливия вгляделась в полотно, но всё уже было как прежде.
«Всего лишь игра света» — решила она и пошла далее.
Преодолев последний отрезок своего пути, минув библиотеку, девушка остановилась перед дверью в свою старую комнату, чувствуя, как в сухом горле мгновенно образовался ком, а сердце, закованное в камень, тяжело перевернулось в груди. Она ощущала себя практически так же, как и полгода назад, когда, подчинившись интуиции, пришла сюда, чтобы затем окунуться в разрушительное море отчаяния и горя. Только теперь такое не могло повториться, так как не было причины, способной разбудить столь сильные эмоции. Так что после некоторого колебания, загнав гнетущие воспоминая в дальние уголки своего сознания, Оливия повернула ручку и, толкнув дверь, шагнула внутрь погружённой во тьму комнаты.
Только, как она и предполагала, ничего не произошло. Нащупав выключатель, девушка включила свет и огляделась. Без какого-либо удивления после беглого осмотра помещения она констатировала тот факт, что её бывшие апартаменты выглядели вполне опрятно и даже уютно. Родительницы славно потрудились и полностью уничтожили все следы, оставшиеся после трагических событий, приведя всё в надлежащий вид, что несказанно радовало. Взгляд Оливии меж тем рассеянно скользил по знакомой обстановке, и девушка, к своему изумлению, даже испытала нечто похожее на ностальгию, глядя на свой письменный стол с зачехлённым на нём компьютером, книжные полки, заполненные её любимыми произведениями, огромную постель с четырьмя резными столбиками, поддерживающими балдахин. Только, не смотря на возникшее сожаление об утраченных счастливых деньках, проведённых в этих стенах, девушка твёрдо знала, что былого не вернуть и в этой комнате она уже больше не сможет найти покоя. Радостные события прошедших дней слишком крепко переплелись здесь с трагическими, после которых она словно выгорела изнутри, и ежедневного напоминания об этом и о собственной неполноценности Ливия не хотела. Однако сейчас она была рада, что нечто побудило прийти её сюда, потому что страхи, которые ранее преграждали путь, внезапно исчезли, сменившись чувством лёгкости, как если бы тяжкая ноша упала с плеч.
