Воин Забвения. Гранитный чертог

Наяс снова опустился на лавку, сложил руки перед собой и посмотрел на него водянистыми глазами.

– Понимаю. Отчего ж не понять.

– Посему, – продолжил Хальвдан, – я оставлю в Изломе отряд кметей, чтобы они приглядели за твоими людьми и тобой лично. Сам же пока остальных древнерских старост расспрошу. И заберу с собой твоего внука, – он протянул руку и потрепал всё ещё сидящего рядом Брамира по волосам.

Мальчишка вздрогнул и вопросительно глянул на деда. Но тот только вздохнул.

– На цепь меня посадить хочешь, воевода?

– А надо? – Хальвдан дёрнул бровью. – Если за древнерами не обнаружится никакой вины, то мальчишка будет цел и невредим. Посмотрит, как живут отроки в Кирияте, а может, и сам захочет им стать. Разве плохо? – Старик промолчал. – Вот и я так думаю. Только ещё кое-что объясни мне, Наяс. Почему людей своих в сотни отправлять отказался?

Вождь размышлял недолго, будто давно ждал такого вопроса. Он отправил растерянного Брамира в другую клеть, а сам проговорил:

— Между нами часто не было мира. Это верно. Но время сейчас неспокойное. Переломное. И я хотел бы положиться на Кирилла, доверить ему жизни древнеров. Но есть то, что меня беспокоит. Поэтому я и не хочу отправлять своих людей на смерть. Поэтому не хотел присоединять земли к княжеству. А вовсе не потому, что я упрямый старый хрыч, как ты думаешь.

— Ты так говоришь, будто знаешь что-то, что нам неведомо, — Хальвдан подался вперёд, не понимая, к чему ведет вождь.

Наяс слабо улыбнулся скорее своим мыслям, чем его словам. Затем ещё некоторое время обдумывал, что сказать, и вздохнул, словно смирившись с неизбежным.

– Да, я знаю больше твоего, верег, хоть ты можешь мне и не верить. И даже рад, что ты приехал сюда сейчас. Пусть и с обвинениями. Просто выслушай. Есть силы, которые не подвластны ни мне, ни тебе. Но наше счастье в том, что иногда они желают говорить.

– С тобой…

– Они говорили и с моим отцом, и всеми предками по его линии до самых давних времён, – кивнул Наяс. Его жена, накрыв на стол, села было рядом, но услышав, о чём собирается рассказать муж, поспешно встала и ушла, да ещё и детей с собой прихватила. А староста продолжил: – Они будут говорить и с моим старшим сыном, когда придёт время. Боги предостерегают меня и учат. Они пугают меня иногда, но во всём надо уметь видеть наставление. И слышать. Однажды я не послушал, дал слабину. Возможно, поплачусь за это, но не хочу, чтобы поплатились мои дети, – Наяс перевёл дух. – Да. Я никогда не жаловал Кирилла. Не потому, что считаю его скверным правителем или глупым человеком. Просто, до того, как он появился на наших землях, мне было видение. Я видел огонь. Много огня. И здесь, на холме у излучины – тоже. Видел среди огня Кирилла – тогда я ещё не был с ним знаком – но он не горел, он сам был тем пламенем... Но когда князь приехал, я понял, что он сильный и умный муж. Достойный сын своего отца. В его душе есть Правда. Я уступил. И забыл бы о том видении за столько лет. Если бы оно не повторилось снова. Две седмицы назад или чуть больше. Такое яркое… Как будто мне хотели напомнить о том, что я упустил.

Хальвдан устало переглянулся с Ленне, сидящим слева. Тот, разделяя его сомнения, поджал губы.

– Я не знаю, какими травами ты себя одурманиваешь, Наяс…

Староста остался безучастным к колкости. Проговорил холодно:

– Не хуже тех, которыми ты дурманишь себя перед боем, берсерк, – он помолчал, наблюдая за Хальвданом и его людьми. Но тот ничего на это не сказал. Тогда старик продолжил: – И твои насмешки ничего не изменят, Хальвдан. Я расскажу тебе всё, что видел в пламени и резах[2]. Я покажу тебе. И, может, ты тоже поймёшь, что Кирилл однажды доведёт нас до большой беды. Если не погибели. Он уже ступил на этот путь и увлекает остальных за собой. И думается мне, смерть кметей – только начало.

– Зачем ты рассказываешь об этом мне?

– Считай, что мы чем-то похожи, – едва заметно усмехнулся Наяс. – И мы не враги. Ты можешь предостеречь Кирилла в том, о чём он, возможно, ещё сам не знает. Тебя он послушает.

[1] Расенд (верегс.) – Яростный

[2] Резы – славянские руны