Воин Забвения. Гранитный чертог
– Лайлет киб, – негромко произнесла Млада. И добавила: – На хадымском – Призрак.
Она давно не называла имени, которое ей прошептали далёкие голоса, стоило лишь первый раз взять меч в руки. Песчаный Ворон сказал запомнить: теперь они едины. Клинок не покинет хозяина, а тот должен его уважать, как соратника. Как родича. И скоро Млада убедилась в том, что Призрак – такой же арияш, как и она. Если не хуже. Она хотя бы не пила кровь убитых ею людей.
Но сейчас меч лежал на коленях мастера, спокойный, как кот на руках ласкового человека.
– Красивый… – вздохнул Деян. – И редкий. Откуда он у тебя? Ведь никого из хадымов уже нет в живых. И никто не знает секрета изготовления их стали.
Млада много раз слышала истории, как вереги во время самых дальних набегов, что довели их аж до Диархавены, перебили всех хадымов. А кого не убили – те умерли в рабстве на севере, не пожелав усердствовать для новых хозяев. Их жилища разграбили, оружие, всё, что смогли найти – забрали. А там знаменитые клинки рассеялись по свету. Правители, которым удавалось завладеть одним из хадымских мечей, зачастую прятали те вместе с другими сокровищами под тяжёлые замки. А какие-то безжалостно переплавляли, силясь разгадать секрет их невероятной прочности и гибкости. Лишь несколько клинков теперь были известны.
Но мало кто знал, что один хадым всё же остался в живых. Лишь потому, что когда-то покинул свой род, за что был им проклят. Но Боги решили так, что он изготавливал мечи по всем заветам предков и теперь. Только, вопреки им, служили они зачастую не добру и защите Правды. Песчаный Ворон отдавал их Грюмнёрэ – прошедшим все испытания ученикам. И, знать, хорошо, что никто из пращуров Ворона не видел такого непотребства.
Об этом Млада рассказывать Деяну не собиралась. А тот, не ведая, внимательно и терпеливо вглядывался в её лицо, ожидая ответа.
– Это подарок, – уклончиво проговорила она, вставая. Врать про то, что купила его на торгу в Ариване, бесполезно. Деян всё равно уже понял, что меч самый что ни на есть настоящий.
Мастер разочарованно хмыкнул.
– Не хочешь рассказывать – твое право, – он вернул Призрак Младе, провожая его взглядом, будто пытался впитать каждый изгиб клинка, каждую черточку рун. – Спасибо, что дала взглянуть.
Она неспешно убрала меч в ножны.
– Пустяки. Тебе спасибо, Деян.
– К походу я тебе и шлем сделаю, – загадочно улыбнулся тот.
– Можешь не потеть зазря. Шлем я точно не надену.
Мастер осуждающе покачал головой, но возразить ничего не успел. Резко открылась дверь, будто кто-то пнул её, и в оружейную вошёл муж из гридней. Он окинул комнату взглядом и зычно гаркнул издалека:
– Млада, княже тебя к себе требует, – на мастера даже и не посмотрел.
Кивнув на прощание Деяну, она поспешила за гриднем, который без лишних пояснений развернулся и ушёл. Потому и не любила Млада княжеских телохранителей – ведь, казалось, что бы они ни сделали, а все вокруг должны за это в благодарностях лоб себе расшибить. Вот, что значит, не проходились по ним батогом ворчания Бажана. Или колкости Хальвдана, которые порой едва не живьём шкуру сдирают похлеще кнута. Подчинялись гридни больше начальнику стражи Вигену, чем воеводам, и держались особняком. Даже жили – не просто так! – в замке, в нарочно отведённой для них стороне. Во взглядах многих из них читалась заносчивость, не присущая другим кметям. Мол, мы к правителю приближены, а значит, дружинники нам не чета. Да только в поход все пойдут наравне, и уворачиваться от мечей вельдов придётся всем одинаково. Но эти мысли, знать, нечасто занимали головы гридней.
Вот и сейчас темноволосый парень, сам-то едва старше Млады, глянул на неё так, будто в их ряды собиралось затесаться нечто чужеродное. С чего бы?
Они прошли через двор, припорошенный свежим снегом, словно лебяжьим пухом, и направились прямиком к башне. После жара оружейной, что соседствовала с кузней, Млада с удовольствием подставляла лицо под падающие снежинки – они охлаждали разгорячённую кожу. Но замок снова обхватил теплом и духотой.
В княжеских покоях, кроме правителя, Младу дожидался и Виген. Он стоял позади кресла Кирилла и, стоило только войти, вперился в неё холодным, непроницаемым взглядом. Издалека казалось, что светло-серая радужка его глаз, только слегка очерченная тёмной каймой, почти сливается по цвету с белком. От этого хотелось повести плечами, как от озноба. По твёрдо сжатым тонким губам Вигена не скользнуло даже тени приветливой улыбки, какой Младу обычно встречали почти все мужи в дружине.
– Здравствуй, Млада, – князь, напротив, даже поднялся с кресла ей навстречу.
– И тебе поздорову, владыка.
Кирилл покосился на свёрток с кольчугой, который Млада до сих пор держала под мышкой. Пусть ноша была невелика, а с каждым мгновением всё сильнее оттягивала руку.
– Деян, гляжу, мой приказ выполнил…
Она удивлённо воззрилась на князя. Тот только слегка усмехнулся, отчего на мгновение стал похож на хитрющего мальчишку, которому удалась задуманная проказа. Получается, сам Кирилл распорядился для Млады кольчугу изготовить. Воистину, не торопись чему-то поражаться, иначе в следующий миг жизнь поразит тебя ещё сильнее. Кто бы мог подумать, что правитель лично озаботится.
