Ольга Куно - В полушаге от любви

— Здесь найдётся карета или хотя бы лишняя лошадь? — спросила я, вскакивая с кровати.

Пол был холодный, и я быстро перебралась с него на ковёр, после чего схватила свою верхнюю одежду, аккуратно висевшую на ширме.

— Несси, подожди, какая карета? — попыталась урезонить меня Илона. — Ты ещё слишком слаба, чтобы куда-то ехать. Тебе надо отлежаться?

— После чего отлежаться? После снотворного? Я уже прекрасно отоспалась, стараниями одного ублюдка. Я отлично себя чувствую себя, Илона, и мне станет ещё лучше, едва я окажусь по дороге во дворец.

— Ладно, там, кажется, прибыл какой-то напыщенный главный следователь, — сдалась Илона, видя, что разубедить меня не удастся. — Думаю, нам удастся позаимствовать у него карету под тем предлогом, что сильно недомогающую барышню надо срочно доставить во дворец к лекарю.

— Вот и отлично.

Недомогающая барышня принялась стремительно одеваться. Илона помогла мне справиться с теми деталями туалета, которые слишком сложно надеть без помощи камеристки. Свой рассказ она продолжила по дороге.

— Эстли, кажется, боялся, что я полезу в самое пекло, — усмехнулась Илона. Мы тряслись в карете главного следователя, обитой изнутри ярко-коричневой материей. Я следила за нашим продвижением, регулярно выглядывая окно, для чего всякий раз приходилось отодвигать в сторону вычурную коричневую занавеску. — Но я удивила его благоразумием: осталась дожидаться вместе с двумя солдатами, которым поручили лошадей. В дом я попала уже после того, как тебя нашли. Ты спала в той самой комнате, где мы недавно встретились, к тому моменту тебя уже туда перенесли. А Эстли как раз выяснял, что с тобой произошло. Вернее, собирался выяснять, — уточнила Илона, и какое-то странное, непривычное выражение промелькнула в её глазах.

— Каким образом? — спросила я.

— У виконта.

Ответ был на удивление лаконичным, но затем Илона решила всё-таки объяснить подробнее.

— Эстли знал, что тебе вкололи какую-то дрянь. Видимо, ты успела ему об этом сказать?

— Да, — кивнула я. — Вернее…в общем, я успела дать ему понять, что меня усыпили. А об уколе он, наверное, догадался по следу.

Я инстинктивно прижала руку к локтевому сгибу, где за время моего сна успел проявиться крупный синяк.

— Он боялся, что тебя отравили, и не знал, сколько у него времени, чтобы найти противоядие. Ответы мог дать только виконт. Я сказала, что тоже хочу узнать всё из первых уст, поэтому намерена присутствовать при допросе. Эстли заявил, что возражает категорически. Но ты меня знаешь: когда речь идёт о чём-то по-настоящему важном, я умею быть настойчивой. Он сказал, что на споры нет времени, но приводить в чувство нервных барышень он не собирается и, уже по дороге туда, где держали виконта, порекомендовал падать в обморок на что-нибудь мягкое. Ну, я только фыркнула… — Илона поднесла руку к горлу. — Зря фыркала. Нет, в сознание не потеряла, но плохо мне было, скажу я тебе… Меня тогда чуть не вывернуло на изнанку, я с трудом продержалась на месте до конца допроса. Вряд ли ты обратила внимание, там на первом этаже недалеко от лестницы из потолка торчит такой крюк. В общем, Эстли приказал подвесить виконта… — Подруга отвернулась к окну, зажав рукой рот. — Знаешь, давай обойдёмся без деталей, — сказала она, снова поворачиваясь ко мне некоторое время спустя. — А то мне что-то до сих пор нехорошо, да и тебе после всех твоих злоключений такое слушать не стоит.

Я, конечно, возражать не стала.

— В общем, было много крови, виконт орал, как резаный, и, честно говоря, я боялась, что он отдаст богу душу прежде, чем ответит на вопросы. Но обращаться к Эстли с ценными советами не решилась. Знаешь, у него был такой вид, что… Казалось, если я начну вмешиваться, он и меня так же подвесит. И потом, он действительно знал, что делает: во всяком случае, насколько мне известно, виконт жив до сих пор, хотя вряд ли долго протянет. Воплей было много, но ответы на вопросы тоже звучали. Тогда он признался, что дал тебе обычное снотворное, и угрозы для жизни нет. Эстли ещё какое-то время продолжал его допрашивать, чтобы окончательно убедиться, что это не враньё. Но, знаешь, по-моему, это было лишнее. Не думаю, что хоть кто-то в состоянии лгать в таком положении… Когда Эстли, наконец, уверился в том, что твоя жизнь в безопасности, спросил у виконта, зачем он сказал тебе обратное. И тот признался, что просто хотел понаблюдать за твоей реакцией. — Илона поёжилась. — Должна отметить, за сегодняшний день я неоднократно видела Эстли с непривычной стороны, но тут у него был такой вид… Стало страшно — не то слово, и не только мне, мужчинам, которые при этом присутствовали тоже, это было видно по лицам. Эстли как-то так спокойно, очень холодно, произнёс: «Ну что же, я тоже хочу понаблюдать за реакцией», имея в виду реакцию виконта. А дальше он…

Подруга сделала очень глубокий вдох, задержала дыхание, медленно выдохнула и прикрыла глаза.

— Знаешь, вот тогда я не выдержала, — призналась она. — Меня всё-таки вывернуло, правда, я успела выбежать в коридор. И больше туда не возвращалась. Поднялась к тебе по служебной лестнице, чтобы даже мимо не проходить. А крики слышались ещё долго.

Мы замолчали. Илону, похоже, всё ещё слегка мутило от воспоминаний в сочетании с обычной каретной тряской. Я же наблюдала через окно за тем, как мы въезжаем во дворцовый двор.

В здание прошли быстро. На первом этаже делать было нечего, и я почти бегом взлетела по лестнице на второй этаж. Илона с трудом поспевала следом.

— Где сейчас лорд Эстли? — спросила я, перехватив дворецкого, который по моему предположению должен был быть в курсе.

— Наверху, в Зимней зале, — чинно ответил тот.

— Давно он туда прошёл?

— Только что. Его ожидает господин герцог.

Больше ничего не говоря, я вернулась к лестнице и принялась подниматься на третий этаж.

— Ну, и чего ты добилась? — спросила нагнавшая меня Илона. — Зачем было нужно так стремительно сюда мчаться? У них всё равно состоится разговор. Не понимаю, ты что, собираешься ворваться в зал и прервать аудиенцию? За это тебе ни один из них не скажет спасибо, в том числе и Эстли. Знаешь, он прекрасно способен за себя постоять. Просто поверь мне на слово.

— Я не собираюсь врываться в Зимний зал, — успокоила подругу я. Мы уже одолели последний лестничный проём, и теперь я остановилась, чтобы отдышаться. — Но уж как минимум подслушать, о чём там пойдёт речь, я имею право?

Лично я считала, что у меня были на то три уважительные причины. Первая: разговор несомненно пойдёт обо мне. Вторая: он несомненно пойдёт о Кэмероне. И третья: наверняка Кэмерон не сочтёт нужным посвящать меня во все подробности. И вовсе не из-за секретности совещания. А просто решит, что свои проблемы будет решать сам. Тот факт, что причиной этих проблем, пускай совсем того не желая, послужила именно я, он во внимание, конечно же, не примет.