Дэвид Гейдер - Призыв

— Вам следовало повернуть назад.

— Но мы не повернули! Мы хотели завершить миссию!

— И я тоже. И до сих пор этим занимаюсь. — Женевьева презрительно фыркнула. — Ты же не ребенок. Именно в этом состоит наш долг. Именно в этом. Мы идем на жертвы, чтобы покончить с Мором. Вы пришли сюда за мной в первую очередь именно поэтому.

— Ты спятила. — Эльфийка с негодованием помотала головой. — Если бы я хоть на минуту поверила, что вы и вправду сумеете покончить с Мором…

Женевьева оборвала ее на полуслове, повернувшись к Дункану.

— Ну а ты? — спросила она.

Этот вопрос застиг Дункана врасплох. Как же ему поступить? На свой лад Женевьева права. Все они, по сути, уже мертвы. Его бы давно казнили, если бы он не стал Серым Стражем. Он проживает срок, взятый взаймы у судьбы, так есть ли разница в том, каким образом он будет бороться с Мором? Точно так же он мог бы погибнуть в пещере с алтарем или в других боях, а так, по крайней мере, у него будет шанс совершить нечто по-настоящему значимое.

И все же его удивляло то, как неожиданно переменилась Женевьева. Еще недавно она была так исполнена решимости найти брата и, если понадобится, убить его, словно это составляло смысл ее жизни. Теперь же она стремилась к совершенно другой цели — и это всего лишь после одного разговора с Бреганом и его дружком-эмиссаром. Что же здесь на самом деле происходит? И почему Женевьева согласилась во все это ввязаться?

Однако Дункану очень хотелось верить ей. Хотелось доказать, что из него выйдет именно такой Серый Страж, каким хотела бы видеть его Женевьева.

— Я… — начал он и уставился на Женевьеву, не в силах связно сложить ответ.

— Не делай этого, — едва слышно пробормотал Мэрик.

— Не вмешивайся! — рявкнула Женевьева.

— Нет, вмешивайся! — Фиона с силой грохнула кандалами по полу и обожгла ее яростным взглядом. — Неужели здесь только мы в своем уме? Ты готова поставить все на какой-то сомнительный козырь! На слова порождения тьмы!

Женевьева словно и не расслышала ее.

— Итак, Дункан?

— Я… не знаю, — выдавил он.

Ответ прозвучал жалко, и Дункан вспыхнул от стыда, когда на лице Женевьевы отразилось явное разочарование.

— Пусть будет так. — Она махнула рукой Уте, Брегану и эмиссару, подавая знак уходить. Сейчас мы оставим вас, поразмыслите над своим выбором.

Дункан смотрел, как все четверо друг за другом покидают камеру, и, когда каменная дверь с гулким стуком захлопнулась, сердце его сжалось. Отчего-то ему казалось, что он упустил свой шанс.

Камера опустела с уходом Уты. Ее кандалы и цепь валясь на полу рядом с Келлем, словно немой укор, и Дункан старался не смотреть на них. Охотник, измученный душевными терзаниями, подтянул повыше колени и прижался к ним лбом. Кромсай заскулил и ткнулся черным носом ему в подмышку, пытаясь, насколько мог, утешить хозяина.

— Что же нам теперь делать? — безнадежно проговорила Фиона.

Никто не отозвался. После долгого молчания Дункан искоса глянул на эльфийку.

— Что, если ты ошибаешься? — спросил он. — Что, если план — вовсе не безумие? Что, если настоящее сумасшествие — продолжать безнадежный бой, когда есть другая возможность победить?

— По-твоему, бой, который мы ведем, — безнадежный?

— Похоже на то, — хмыкнул он. Ты встречала когда-нибудь Серого Стража, который считал бы по-другому? Сколько раз еще нам суждено сражаться с очередным Мором, прежде, чем мы окончательно потерпим поражение? Мы могли бы прекратить Мор!

— Или только ухудшить дело, — язвительно вставил Мэрик.

— Что может быть хуже, чем сидеть сложа руки?

Король обреченно вздохнул:

— Когда это поиск простых путей приводил к добру? Этот замысел порожден не здравым смыслом. Ваш командор хватается за соломинку, потому что так она и ее брат рассчитывают стать героями.

— Я так не думаю.

— В самом деле? — недоверчиво осведомился Мэрик. — Знаешь, вашего командора трудно назвать уравновешенной особой.

Келль, уткнувшийся лицом в колени, резко вскинул голову.

— Это Призыв, — пробормотал он, едва приоткрыв глаза. — Эта песня звучит у нас в голове, проникает в нашу плоть. Она медленно сводит меня с ума. Если Женевьева слышала ее дольше, чем мы с Утой…

Мэрик кивнул:

— Значит, ими управляет Архитектор. Дожидается, пока вы не услышите эту песню…

— Я ее не слышу, — упрямо перебил Дункан.

— Я думаю, что этот Бреган и сам по себе зашел достаточно далеко. Равно как и Женевьева. Они оба дошли уже до той грани, когда должны были убить себя, выйдя на Глубинные тропы. Песня звучит у них в голове, сводит их с ума, и что же делает этот эмиссар? Предлагает им шанс все исправить. Наполнить жизнь новым смыслом.

— И чего, по-твоему, он на самом деле добивается?

— Может, он просто хочет отыскать Древних Богов. — Мэрик помолчал, размышляя. — Может, именно с этого начнется Мор, о котором предупреждала меня ведьма. С того, что Архитектора приведут прямиком к Древнему Богу.

— Или с того, что мы отказались ему помочь, — возразил Дункан. — Архитектор не похож на тех порождений тьмы, которых мы видели. Может, он и в самом деле не такой, как все они.

— И что это меняет? — спросила Фиона. — Дункан, эти твари — зло. И ты это знаешь. Ты чувствуешь внутри себя то, что течет по их жилам с самого рождения. Ты и вправду готов довериться тому, кто всю жизнь не знал ничего другого?

— И у него есть союзники, — заметил Келль. — Союзники, о которых нам не желают рассказывать.

Дункан понял, что охотник понемногу склоняется к точке зрения Мэрика и Фионы, хотя самого Келля это обстоятельство явно не радовало. Охотник угрюмо покачал головой:

— Управляет нами Архитектор или нет — в любом случае мы не имеем права рисковать.

— Но Женевьева права! — не сдавался Дункан. — Наш долг — одолеть Мор!

Келль вперил в него пристальный взгляд своих светлых глаз:

— Наш долг — защитить человечество от Мора. — Голос его зазвучал негромко и напряженно, и видно было, что с каждым словом в нем крепнет уверенность в своей правоте. — Вот в чем различие. Раз за разом выходим мы в бой с порождениями тьмы, и именно в этом состоит наша обязанность. Мы не вправе судить, не вправе рисковать жизнями тех, кого защищаем.

— Но…

— Нам дано принимать нелегкие решения, которые нельзя не принять. Мы не смеем считать, что это делает нас богами.

Дункан привалился спиной к стене, прижался затылком к холодному камню. Это было приятно. Голова шла кругом, и он уже не знал, что и думать. Женевьева всегда говорила, что Серые Стражи делают то, что необходимо. Если было необходимо сжечь дотла деревню, чтобы не дать порождениям тьмы рассеяться по округе, — деревню сжигали. И никто высказывал возражений. Во время Мора слово Стражей было решающим.