Юрий Никитин - Трехручный меч

Он посмотрел в небо, темная точка на уровне парения орла сизокрылого, вздохнул, но не стал топтать оппонента в его отсутствие.

— Да, конечно, — согласился я. — Это о правах… А вот про уязвимость Властелина Тьмы, гм… К примеру, если он в самом деле уязвимым бывает только раз в сутки, да еще и сам не знает, когда именно… Это для того, чтобы его нельзя было схватить и под пытками узнать тайну.

— А как же сам себя?

— А сам, к примеру, может сидеть и тыкать ножом в горло. Когда-то да порежется!

Волк подумал, сказал с оживлением:

— Задачу можно еще усложнить!.. Это уязвимое место двигается по телу! Иногда голова, иногда бок, иногда — пятка. Как вам такое?

— Не нравится, — ответил я твердо. — Правда, в этом мире начинают происходить какие-то странности. Не всегда случается то, что нравится, к тому же все время какие-то подвохи. И все еще нет подсказок от самого Властелина Тьмы, как его победить на самом деле. Странно это. И даже как-то вообще непонятно. Неправильно даже.

Волк не ответил, задрал голову, взгляд желтых глаз устремлен в небо. Оттуда стремительно падал ворон, все увеличиваясь в размерах. Прокаркал страшным голосом:

— Куда прете, куда прете?.. Там же засада!.. Все в черных доспехах!

— Люди Черного Властелина, — вскрикнул я. — Как далеко?

— Да вон за теми кустами! — заорал ворон. — Ладно я задумался о проблемах бытия, не заметил, но вы-то куда? Волк, где твое нюхло?

Я беспокойно вертелся в седле, Рогач всхрапывал и прядал ушами. Кусты совсем близко, хорошие стрелки уже могли бы попытаться достать стрелами. Правда, если сами прем им в руки…

— Обойти можно? — осведомился я.

— Да куда обойти? — прокричал ворон. — Куда обойти?..

Волк задрал голову и нюхал воздух. Судя по взглядам, что бросал по сторонам, перед нами дуга размером с Курскую, а справа и слева по Мажино и Маннергейму, я повернул коня, спиной ощущая лютые взгляды врага, никто не останется в кустах, видя, как добыча вдруг попятилась, я крикнул:

— Удираем!.. Ворон, высматривай!

Рогач понесся, как стрела, я никогда не видел его таким напуганным, явно в кустах сидят не самые белые и пушистые, копыта выбивают дробь, как на плацу при подготовке парада, волк унесся тоже вперед, я лопатками ощутил незащищенность спины, а меч даже в ножнах больно узковат, спина все-таки пошире, даже намного шире, а ведь в этом месте интеллигент с двумя «высшими».

Ворон снизился, прокричал:

— Левей, левей!.. А то напоретесь…

— Там же ничего не было! — крикнул я.

— А теперь есть!

Волк оглянулся в прыжке:

— Мой лорд, они пытаются сомкнуть кольцо!

Рогач послушно менял направление еще до того, как я подавал команду, я наконец сообразил, что он перешел на прямое управление ворона, тому виднее, мы втроем сдавали то влево, то вправо, обходили выставленные заслоны, местность больно открытая. Хотя кустарник попадается густой, кроме того, овраги, низины, наконец впереди показалась речушка, уходящая в лес. Рогач наддал, вода приблизилась и разлетелась в стороны серебряными брызгами. Из-под копыт шарахнулись испуганные рыбешки. Я прокричал:

— По течению!..

Ворон с высоты каркнул:

— Вверх или вниз?

— Не умничай, — рыкнул волк.

Мы понеслись вниз, ибо вверх — это оставить пахучие следы в самой воде, опытный следопыт только опустит морду, чтобы определить, когда мы ушли, сколько нас, голодные или сытые и сколько у нас монет в карманах.

Рогач иногда проваливался в ямы, вымытые прямо посреди отмелей, где воды по щиколотку, волк вырвался вперед, показывая дорогу, Рогач понесся следом, а над головой не прекращалось мощное хлопанье крыльев.

— Лучше поднимись повыше! — крикнул я. — Расскажешь, сколько их! И как далеко.

— Мой лорд, — прокаркал ворон, — если меня увидят, сразу поймут, где вы.

— Ладно, — прокричал я, — лети на бреющем.

— На бреющем? — переспросил ворон. — А что это… а, какое точное слово! В самом деле, надо занести его в словарь. Брр-р-реющий полет — красиво…

Волк затормозил, Рогач едва не оттоптал опущенный в воду хвост. Я ощутил, как на моем загривке шерсть встала дыбом, из горла вырвалось глухое рычание. Впереди река разлилась широко, это, вообще-то, неплохо, значит — везде мелко, но я с ужасом увидел острые плавники над водой, словно к берегу идет стая акул или касаток.

Передние уже начали высовываться на отмели, некоторые буквально выбрасывались на пологий, залитый солнцем берег, мокро шлепают жабры, некоторые из рыб тяжело пытались двигаться вперед, опираясь на жабры и плавники. Самые бойкие доползли до деревьев, одни остановились передохнуть в тени, спасшись от жгучего солнца, другие начали карабкаться на деревья.

У тех, что остались внизу, быстро пересыхала чешуя, они начали неуклюже зарываться во влажный песок. На глазах плавники становились крепче, видоизменялись в лапы ящериц, и вот уже рыбоящеры попрятались в норах, а те, которые взобрались на деревья, приняли окраску серых веток и зеленых листьев.

Я не успел досмотреть, часть рыб повернула в нашу сторону. Волк вскрикнул:

— Мой лорд, у них зубы!

— Скачи за мою спину, — велел я.

— Щас, — ответил волк оскорбленно. — Обижаете… сэр.

Я выхватил меч, вода прозрачная, особенно вблизи, веретенообразные тела метнулись к моим сапогам. Рогач начал подпрыгивать и бить копытами. Я ощутил толчок, рыбина ухватила зубами за сапог и старалась стащить, видимо, в нору. Упереться не во что, песок взрыхлился, я поспешно ударил мечом, еще и еще, вода окрасилась красным, на поверхности забили кровавые бурунчики, словно прорвало проложенную по дну реки трубу с контрабандным вином из Молдавии.

Рыбы подпрыгивали и глупо тыкались в ноги, пока еще неумело, зубы отращивают на ходу, часть вымрет в наших водах, часть обеззубеет и превратится в мирных сомов, но пока что внезапная мутация делает отбор, кого куда, я изо всех сил помогал эволюции, рассекая зубоносов, волк крутился и хватал сверху за черепа, раскусывал и прыгал на следующую.

Когда вся река окрасилась кровью и вроде бы начала выходить из берегов, я крикнул:

— Довольно, пробиваемся дальше!.. Они и так нас задержали!

Последние уцелевшие рыбины трусливо бросились наутек. Я даже успел увидеть, как одни превращаются в толстых карасей, зарываются в ил, другие расплющиваются по песку так, что оба глаза на одной стороне, третьи быстро-быстро, вибрируя всем телом, опускаются в песок, выставив только отросток на морде, имитирующий червячка.

Волк снова мчался впереди, я едва поспевал, но все равно дивился эволюции, что сотнями, миллионами лет идет неспешно и величаво, а потом в отдельных критических точках и в критические дни срабатывает механизм перехода количества в качество, происходит мутация, вот так и человечество появилось, вот так и вся Вселенная в результате некой вселенской мутации, что выбила в необъятном хаосе странную упорядоченную структуру из галактик, пространства-времени, измерений, иерархии элементарных частиц, и все это начинается, естественно, в Корчме, в таинственной Корчме, откуда все идет…