Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

В центре зала прямо из темного пола вырвался гейзер грязи, так показалось, однако верхушка гейзера ударила в высокий свод, стала широкой, как крона дерева, выросшего на просторе, но не обрушилась вниз мутными потоками, а начала расползаться во все стороны.

Я смотрел тупо, не соображая, что это, а гейзер продолжал выстреливать мощную струю, даже стал шире, а фонтан поднялся выше, и все это сопровождается странным шумом, шелестом, неумолчным треском…

— Жуки! — прокричал Омаль. — Это жуки!

— Что за… — начал я растерянно.

Он прервал в панике:

— Это жуки-древоточцы!.. Жрут леса, любое дерево, но особенно любят грызть дома и мебель… Кстати, мой господин, хозяев съедают тоже.

— Спасибо, — бросил я, — утешил. Быстрее отсюда, пока они не переползли на стены!

Он бросился за мной, я руководствовался инстинктом, влетел в какую-то захламленную каморку, оттуда еще в один весьма странный склад, а там затормозил резко, когда из небольшого бассейна, выложенного кафелем, навстречу поднялась огромная змея.

В желудке стало тяжело и холодно, а плечи осыпало морозом. Судя по блестящей чешуе, змея защищена лучше, чем некоторые драконы, не буду показывать пальцем.

Омаль прошептал, не двигаясь с места:

— Замрите… Может быть, не заметит…

— Ага, — сказал я, — совсем не заметила…

Змея все выползала и выползала на поверхность, становясь с каждым ярдом толще. Я подумал тоскливо, что я последний дурак, сам забыл, что я уже правитель, а не забредший сюда рыцарь в поисках чести и славы. У меня этой чести и славы, хоть… словом, из ушей лезет.

— Эй, — сказал я громко, стараясь, чтобы голос не дрожал, — я вообще-то и твой повелитель! Я — сюзерен, поняла? Или поняло? Я тот, кто повелевает!..

Змея прыгнула, разворачиваясь из колец, я отскочил в сторону, дура с такой силой ударилась о камни за моей спиной, что стена задрожала, а со свода посыпался мусор.

Омаль спросил дрожащим голосом:

— Мой господин, вы еще и повелитель зверей?

— Конечно, — огрызнулся я. — Не каких-нибудь змей, а людей… это звери — всем зверям звери…

Я сосредоточился, стараясь уловить момент, когда она метнется снова. Змея уставилась немигающими глазами и злобно шипела, я оскалился и зашипел в ответ, как если бы стал драконом. На какое-то время я вообразил в бессилии, что будь я в прежнем обличии дракона, я бы тебе, дуре, показал, кто здесь хозяин, червяк подземелий…

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. Змеиное шипение медленно умолкало, ее голова опускалась все ниже, раздвоенный язык мелькнул, как пламенный язычок огня, и пропал в пасти.

Она медленно подползла, Омаль затаил дыхание, глаза его полезли на лоб, когда змея униженно ткнулась мне мордой в сапог и, шурша чешуей, торопливо уползла прочь в темноту.

Когда шуршание смолкло, он прошептал:

— Она в самом деле… эта тварь признала вас сюзереном!

— Так и есть, — сообщил я замученно. — Человек — царь природы, не знал? Это еще не то Дарвин, не то Господь изрек и определил, чтобы змея на брюхе ползала, а человеку кланялась.

— Та первая змея не поклонилась, — возразил он и нервно оглянулся.

— Эта умнее, — пояснил я. — Учится на ошибках прародителей.

Он продолжал смотреть на меня во все глаза.

— Вообще-то Господь говорил не так.

— А как?

Он отмахнулся.

— Это не важно. Мой господин, я счастлив следовать за вами!

— Тогда следуй, — ответил я.

Глава 12

Несмотря на люстры с горящими свечами, залы выглядят мрачновато из-за гигантских размеров. Пламя светильников не проникает в дальние уголки, в глубокие ниши и не рассеивает мрак под высоким сводом.

Я шел с обнаженным мечом в руке, удивляясь, что так и не встретили придворных. Стражу, понятно, ярл загнал на те три башни, чтобы убили дракона, а с Мириам, если даже уцелеет каким-то чудом при падении, расправиться будет просто. Но придворные… впрочем, их убрал тоже неспроста. Не должны видеть, что на его власть можно покуситься.

Омаль пробормотал:

— Ну не нравятся жертвенным баранам наши обычаи…

Снова дверь, я успел подумать, что снова без охраны, как из светильника подле нее вылетел синий дымок, превратился в крупного монстра с зубами и когтями.

Он ринулся к нам, Омаль выставил перед собой меч, а я ухватил крестик на груди и выставил его перед собой.

— Во имя Отца и Сына!

Монстр завертелся, теряя четкие очертания, превратился в смерч, пронесся через весь зал и, ударившись в стену, с ужасным треском раздробил огромный камень и пропал в нем, словно в болоте.

— Мощный амулет, — заметил Омаль с великим уважением.

— Но не убило, — сказал я с сожалением.

— Это духи гангов, — объяснил Омаль, — они бессмертны. Их можно только изгнать.

— Даже боги умирают, — сказал я строго, — когда приходит Единый. Не трусь, мы на стороне Сильнейшего!

— Это хорошо, — ответил Омаль. — Я обычно сочувствую слабейшим, но ставки делаю на сильнейших… О Господи!

— Что случилось? — спросил я.

Он указал дрожащей рукой на дверь. Массивная, высокая, она медленно утолщалась, барельеф на ней становился все выпуклее, я стиснул в ладони крестик и забормотал молитвы, стараясь угадать, в какой слова убойнее.

Фигура превратилась в чудовищного получеловека из металла. Он медленно повернул голову, наши взгляды встретились. Смертельный холод пробежал по моим жилам и заморозил внутренности.

Это не человек и не зверь, а нечто более страшное, потому что зверь страшен только тогда, когда похож на человека. В глазах монстра буйствует оранжевый огонь, но нижняя часть лица — это голый череп с огромными торчащими зубами и выдвинутой вперед челюстью.

Монстр из металла, казалось, следил за каждым моим движением. Я резко отступил в сторону, чудовище в самом деле смотрит на меня упорно и неотрывно.

На всякий случай я отступил еще и еще, его выпуклые глаза как будто повернулись, не спуская с меня взгляда. С сильно бьющимся сердцем я отошел к самой стене, не выпадут же у него глаза…

Не выпали. Он просто медленно и с явным усилием повернул голову. В металлических глазах все та же пустота, но очертания морды неуловимо изменились. Чуть-чуть, но теперь я чувствую злобную ухмылку.

— Ну, парень, — проговорил я дрожащим голосом, — ты крут…

Монстр продолжал смотреть тупо, холодный мертвый металл, однако же всеми фибрами чувствую его давящий взгляд, не человеческий, не звериный, и даже не взгляд каменного существа.

— Если что надо, — сказал я бодро, хотя голос в конце дал петуха, — обращайся, не стесняйся.