Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Обезображенный и пожеванный труп первотролля распростерт поблизости, как я только не задел и моего самоотверженного спутника. Омаль под стеной в луже крови, смертельно бледный, с распоротым животом, а под внутренним давлением кишки вывалились, сломанные руки вывернуты под неестественным углом.

К моему изумлению, он сумел поднять набрякшие веки, угасающий взгляд отыскал меня, а с обескровленных губ сорвался слабый шепот:

— Вы целы, хозяин… Я счастлив… Всегда хотел красиво уйти…

Я ухватил его за плечи, лишь на миг ощутил холодок, что значит, не слабею, а Омаль устало опустил веки и застыл.

Я отнял ладони, быстро осмотрелся. Трупы троллей, кровь на полу, но главное — за дверью оставленный нами зал, где теперь огромная дыра в стене.

— Омаль, — сказал я строго, — мы еще не закончили! Вставай, страна в моем лице зовет и велит.

Он открыл глаза, пошевелился, на лице потрясенное недоумение, привстал, глаза стали, как блюдца.

— Хозяин?.. Я снова цел? Даже не слыхал про такие амулеты!

— На свете многое есть горациев, — сказал я. — Не спи!

Я пошел к двери, он поднялся и торопливо догнал меня, весь залитый засохшей кровью, все еще на ходу ощупывая себя, проверяя суставы и сухожилия.

— Хозяин… — сказал он дрожащим голосом, — но дракон был!

— Какой дракон?

— Огромный! Он и первотроллей одолел…

Я спросил недоверчиво:

— А я думал, это ты их так… в благородной ярости.

Он запнулся, я видел, как работает его мозг и совесть, борясь с соблазном согласиться, наконец он сказал со вздохом:

— Один меня вообще не заметил, а второй, как щенок тряпку… Зато дракон его р-р-раз и…

Голос его оборвался, когда увидел дыру в несокрушимой стене, за которой проглядывает роскошная спальня.

— Вот сюда и пролезем, — сказал я бодро.

Он прошептал:

— Но как же… Откуда дыра? Дракон почесался боком?

— Драконов не бывает, — напомнил я решительно.

— Но как же…

— Ты сам головой хряснулся, — предположил я. — И память отшибло, это сплошь и рядом, уже насточертело, никакой выдумки у людёв.

Он в неуверенности пощупал голову. Я полез в дыру, он вздохнул, я слышал, как сопит и пробирается следом. Воздух в королевской спальне спертый, тяжелый, обставлено в траурных черно-красных тонах, от королевского ложа ощутимыми волнами идет тяжелый трупный запах.

Омаль шел за мной на цыпочках, перестал сопеть и даже задержал дыхание. На багровой, как туша барана со свежесодранной шкурой, подушке покоится голова крупного, сильно исхудавшего мужчины. Кожа бледная, как у мертвеца, щеки и глаза ввалились, кости натянули кожу так, что вот-вот порвется.

Омаль спросил шепотом:

— Король?

— Похоже…

— Но он же… мертв!

— Боюсь, — ответил я с горечью, — Мириам опоздала одуматься…

Я опустил ладонь королю на костлявую грудь, сердце не бьется, но и не померло, а вроде бы растягивает последние секунды жизни, страшась приближающейся кончины.

Кончики пальцев ощутили холодок, зато тяжелые набрякшие веки дрогнули и с трудом поднялись. Затуманенный взгляд отыскал мое лицо.

— Кто… вы…

— Друзья, — сказал я торопливо. — Ваше Величество, вы умираете… пожуйте вот это…

Я сунул ему в рот корешок карниссы. Зубы короля остались стиснуты.

— Мне уже легче…

— Это временное, — сказал я. — Увы, отравлены вы очень даже весьма и мощно. Стадо слонов свалит! А это карнисса, она излечивает все, что угодно… судя по непроверенным, но заслуживающим доверия источникам. Даже королей.

Молча он разжал зубы и начал с усилием жевать. Омаль вертелся по спальне, разрываясь между желанием все украсть и в то же время перекрыть ходы-выходы, откуда могут напасть враги, то есть дыру, откуда мы влезли, и дальнюю дверь.

— Кто вы? — спросил король.

— Жуйте, — поторопил я.

— Но…

— Просто жуйте, — велел я. — И так же видно, ну что вы за король?

Омаль покосился на меня с удивлением и гордостью, его хозяин покрикивает даже на короля, и тут же снова встал с обнаженным мечом у дыры в стене.

Лицо короля медленно розовело, в тусклых глазах появился блеск. Жевал он все усерднее, тяжелые челюсти наконец заработали, как мельничьи жернова.

— Откуда вы?

Я сказал торопливо:

— Ваше Величество, жуйте, жуйте! А сок можете даже не глотать, он всасывается через нёбо и десны…

Король сделал попытку привстать, я придержал за плечо.

— Вы еще слишком слабы, Ваше Величество! А если увидят, что вы здоровы, вас постараются убить в первую очередь.

К моему удивлению, он проговорил все еще нетвердым голосом:

— Знаю. Я был в забытьи, но слышал, о чем говорил мой брат с помощниками.

— Значит, — спросил я быстро, — вы все знаете?

— О предательстве? — переспросил он горько. — Да. Но я уже ничего не мог сделать. Я не мог даже говорить, а это такая мучительная пытка, когда все слышишь, все понимаешь, но не можешь шевельнуть губами. И знаешь, что умрешь скоро, а враг будет торжествовать…

Омаль крикнул от двери:

— Сюда идут!

Король сказал державно:

— Стража?

— Да!

— Тогда они подчинятся мне, — сказал король твердо.

— Не думаю, — ответил я. — Омаль, ты готов?

— Да, мой господин.

В открытую дверь вошли, тяжело грохая сапогами, трое крепких воинов. Король надменно выпрямился, держась одной рукой за стойку ложа. Стражи вытаращили глаза, один вскрикнул изумленно:

— Король!.. Он встал… Надо сказать ярлу…

— Сперва надо убить, — бросил резко второй.

— Да, но…

— Ты знаешь приказ ярла!

Двое сразу выхватили мечи и ринулись на короля. Мы с Омалем выступили из-за портьер и пронзили обоих мечами в бока. Третий повернулся и ринулся к двери, Омаль метнул вдогонку меч. Тот красиво просвистел в воздухе и вонзился в шею как раз ниже шлема и выше стального панциря. Воин даже не вскрикнул, его тело обрушилось наземь, прямое, как бревно.

Король сказал потрясенно:

— Значит… и стража тоже?

— Все в руках ярла, — ответил я с сочувствием. — Так что, Ваше Величество, теперь вы раскрыты. Придется покинуть ложе… какое чудное одеяло!.. и ножками-ножками…

Он тяжело встал, с трудом нагнулся и поднял выпавший из руки воина меч, осмотрел.

— Я не знаю, — произнес он с достоинством, — кто вы и что хотите. Но вы помогли мне, я ваш должник.

Омаль прошептал в восторге так тихо, что услышал только я:

— Чудненько, когда в должниках сам король…

— Уходим, — сказал я. — Здесь самое опасное место.