Гарри Тертлдав - Император для легиона

– А где же твой друг с усами, похожими на расплавленную медь? – спросила Неврат трибуна. – У него неплохой голос. Я надеялась услышать, как он споет с Сенпатом сегодня вечером, хотя, к сожалению, вместе они могут петь только видессианские песни.

– Маленькая птичка с желтеньким крылом, – начал Гай Филипп, хитро подмигнув Неврат.

Она притворно нахмурилась и бросила в него грецким орехом. Как всегда бдительный, он поймал его на лету и расколол рукояткой своего кинжала. Но эта заминка не заставила Неврат забыть свой вопрос. Она подняла бровь и посмотрела на Скауруса, ожидая ответа.

– У него были неотложные дела, не знаю, какие именно, – сказал он виновато и подумал, что догадаться о том, где сейчас кельт, вовсе не трудно.

Другая бровь Неврат также приподнялась, когда она заметила его колебание. В отличие от большинства видессианских женщин она не выщипывала брови, чтобы сделать их тоньше, но это совсем не портило ее суровой красоты. Однако Марка невозможно было смутить подобными взглядами. Он хотел, чтобы никто не знал о секрете Виридовикса, и не собирался кого-либо посвящать в эту тайну.

Неврат повернулась к Хелвис.

– Ты стала большой дамой, дорогая. Тебе не стоит так увлекаться едой. – Если бы эти слова были сказаны другим тоном, они могли бы задеть Хелвис, но жена Сенпата искренне беспокоилась о ней.

– Двоим нужно больше еды, чем одному, – устало улыбнулась Хелвис. – Кроме того, я наверняка потеряю половину съеденного завтра утром.

Сначала Неврат не поняла, о чем она говорит, но через минуту обняла Хелвис.

– Поздравляю, – сказал Сенпат, пожимая руку трибуна. – Неужели одна мысль о том, что вы двинетесь на запад, так возбуждает тебя? Это будет уже второй, а?

– Пока второй, – сказала Хелвис и переглянулась с трибуном.

Когда смех утих, Сенпат сделался серьезен.

– Вы, римляне, действительно собираетесь на запад, не так ли?

– Я пока не слышал ни «да», ни «нет», – осторожно проговорил Скаурус. – Во всяком случае, никто никуда не пойдет, пока Бурафос стоит в Бычьем Броде. Но почему тебя это интересует? Ты ведь уже несколько месяцев как не входишь в наш отряд?

Прежде чем ответить, Сенпат обменялся несколькими фразами на своем гортанном языке с Гагиком Багратони. Накхарар ответил рычанием. Остальные васпуракане закивали; один из них с силой ударил кулаком по колену.

– Я снова буду с твоим отрядом, если ты не возражаешь, – обратился молодой дворянин к Скаурусу. – На западе вам придется воевать не только с мятежниками. Казды тоже будут там, а мне надо заплатить им небольшой долг.

Его веселые глаза омрачились.

– И мне, – добавила Неврат.

Марк видел, как она сражалась у Марагхи и во время боя с намдалени Дракса, и знал, что она имела в виду именно то, что говорила.

– Вы оба знаете, что я отвечу «да» независимо от того, двинемся мы на запад или нет. Как я могу отказать таким опытным воинам и отличным разведчикам, которые к тому же мои друзья?

Сенпат Свиодо поблагодарил трибуна с необычной для него серьезностью. Все еще погруженный в свои мысли, Багратони заметил:

– У нас тоже небольшой счет к Земаркосу.

Васпуракане снова кивнули; у них имелось значительно больше причин ненавидеть фанатика-жреца, чем кочевников. И в случае, если легионеры пойдут на запад, им может представиться возможность отомстить. На пути к Марагхе Туризин посмеялся над Земаркосом, и сейчас фанатик-жрец признал Ономагулоса своим Автократором. Его последователи пополнили не столь многочисленные прежде отряды провинциального магната.

На секунду казарма притихла.

Римляне были преданы государству, за которое сражались, но это была лояльность наемников, лишенная внутреннего содержания точно так же, как скорлупа пустого ореха Они не имели за спиной десятилетий войн и погромов, закаливших васпуракан, как огонь закаляет сталь. Люди, называвшие себя «принцами», редко показывали посторонним свою жесткость и суровость, но прорвавшись, чувства эти способны были оледенить кровь их менее готовых к испытаниям товарищей.

– Земаркос пришел из темноты! – закричал Сенпат Свиодо, чувствуя охватившее всех волнение. – Он орудие Скотоса! – Потом горец повернулся к Гаю Филиппу и совсем другим голосом спросил: – Так что вы, римляне, знаете про эту маленькую птичку?

Пальцы его забегали по струнам. Легионеры громко запели, обрадованные тем, что песня разрядила всеобщее напряжение.

– Что с тобой, Тарон? Ты выглядишь так, будто не спал целую неделю, – спросил Марк.

– Ты почти угадал, – Леймокер громко зевнул. Бас его звучал еще более хрипло, чем обычно. Хотя он немного поправился после тюрьмы, кожа его все еще выглядела бледной и нездоровой. – Весьма утомительное занятие – делать невозможные вещи. – Даже смех его, когда-то гулкий, звучал приглушенно. – Не хватает кораблей, не хватает моряков, не хватает денег, не хватает времени. – Он загибал один палец за другим. – Чужеземец, Гаврас может выслушать тебя. Попробуй объяснить ему, что я не колдун и не могу сотворить победу мановением руки. И объясни ему это толково, иначе мы оба окажемся за решеткой.

Скаурус решил, что адмирал впадает в отчаяние, но Леймокер был так настойчив, что трибун согласился поговорить с Императором. Усталость сделала дрангариоса флота раздражительным, и он не признавал сейчас никаких доводов, кроме своих собственных.

Трибуну повезло, его допустили к Императору всего через день. Однако, едва он заговорил о жалобах Леймокера, Туризин остановил его:

– Чего он от меня хочет? Анчоусов к обеденному столу? Каждый идиот может справиться с легкой работой, и только тяжелое испытание покажет, из какого материала сделан человек.

К трону подошел посыльный. Не смея вмешиваться в разговор, он тем не менее мялся и не уходил:

– Ну? – резко спросил Туризин.

Гонец распростерся перед Императором, поднялся и подал ему сложенный вдвое лист.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Человек, доставивший этот документ, сказал, что нужно вручить его вам немедленно.

– Ладно, давай сюда. – Император развернул лист и прочел вслух: – «Приходи к крепостной стене у моря, и ты узнаешь, что принесло тебе твое доверие. Леймокер, дрангариос флота».

Лицо Туризина багровело все сильнее при каждом новом слове, он разорвал лист на части и повернулся к Скаурусу, заорав:

– Фос да проклянет тот день, когда я послушался твоего ядовитого языка! Полюбуйся! Этот предатель еще и хвастается своей изменой! Зигабенос!!!

Когда гвардеец появился перед ним, Император, ругаясь через слово самым грязным образом, приказал ему немедленно послать солдат в доки и остановить Леймокера, если они успеют это сделать. Под конец он сердито буркнул: