Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга
— Да будет так, — эхом повторил старик. — Видит Немес. Да будет так.
Запись закончилась, артефакт загудел, проекция тускло моргнула и погасла. Свиток мне поднесли мгновенно.
— Открывай, — властно скомандовал Джихангир, и мне не нужно было смотреть — я и так знала, что там увижу. Дистанционные приказы Главы клана всегда заверяются такими двойными свитками — с оттиском большой печати, которая светилась темным орнаментом. У дяди — такой же. Как только я открою — приложив силу, приказ вступит в действие. — Открывай, — ещё раз повторил старик нетерпеливо.
Пергамент зашуршал, сила Блау вспыхнула темным облаком, лизнув пальцы и родовое кольцо. Текст был почти тот же, что и на пирамидке — три жениха, три дня, выбор.
Музыка играла — танцовщицы танцевали что-то зажигательное, ритм колокольчиков гремел в ушах так, что заломило виски.
— Слушаюсь. И повинуюсь.
Свиток я свернула туго, медленно и тщательно, убрав во внутренний карман.
— Это моя единственная уступка Кастусу, птичка — у тебя есть три лунных дня, чтобы решить. Не выберешь сама — все наследники едут на пустынную охоту. И ты — тоже. Будем скакать от зари и до заката. И самый удачливый заберет приз по воле Немеса, — он пососал трубку. — Сама или приз. Решай.
Старику нравится играть в выбор-без-выбора?
— Сама.
— И помолвка будет быстрой. Разве мы можем разлучить любящие сердца? — Джихангир качнул головой. — Три лунных дня, и мы почтим Храм Немеса. Тебя будут сопровождать, маленькая птичка, один из семи, каждый раз, когда ты покидаешь женскую половину, чтобы ты могла сделать выбор…
— Трое, — перебила я сухо. — Приказ Главы рода звучит однозначно — три дня, три жениха.
— Да будет так, — Джихангир властно кивнул слуге и один из нарядно одетых мужчин, из нижнего зала, встал и прошел к нам. — Проводи.
Руки Кораю я не подала — поднялась сама, нарушив этикет, но он быстро убрал ладонь, изящным жестом — много вращается в свете.
— Госпожа…
Обратно мы шли теми же коридорами в полном молчании. Я — говорить не хотела, что думал Корай, которому буквально навязали невесту, я понятия не имела. Слуги держались на почтительном расстоянии — значительно большем, чем обычно.
Я рассматривала кандидата искоса — бросая быстрые взгляды. Чуть выше меня, около двадцати зим, тренирован, двигается так, как будто много времени проводит в седле, смуглый, темноволосый, темноглазый — типичный южанин. На пальцах мало артефактов и все боевые, ни одного защитного — настолько полагается на свою силу?
— Госпожа, — позвал он перед самым входом на женскую половину, куда не было хода мужчинам.
— Благодарю, — я присела в сухом официальном поклоне.
— Прошу уделить мне пару мгновений… нам стоит познакомиться поближе…
— Не стоит, — ещё один поклон. — До завтра, благодарю, сир.
Стазис прилетел мне в спину раньше, чем я успела сделать один шаг. Плетения вспыхнули сзади, но уклонится я не успела.
— Госпожа, — позвал Корай мягко, и обошел по кругу, остановившись прямо передо мной. Темные глаза смеялись. — Когда я прошу несколько мгновений, я ожидаю, что мой приказ будет выполнен. Беспрекословно.
Стазис был полным — в плетениях он хорош, я едва-едва могла моргать.
— Южные девы с рождения знают, как нужно повиноваться господину, — рука мягко потянулась к кади — застежки щелкнули и алая ткань опала вниз, открывая лицо. — Когда господин говорит сидеть — следует сидеть, — чужие шероховатые пальцы пробежались по скуле, небрежно погладив, — когда господин говорит молчать — следует молчать, — погладили подбородок, губы. — А северных дев нужно всему учить…
Корай не торопясь, отогнул покрывало на голове, медленно, вытянул прядь из прически, намотал на палец, и вдохнул запах — ненадолго прикрыв глаза.
— Господин отдает приказ — женщины повинуются. Это понятно? Госпожа…
Понятно. Он поймал меня в неудобной позе — и уже начала затекать шея, а завтра будет болеть спина. Псаков стазис! Псаковы Кораи! Псаков Джихангир! И ни одного кольца на пальцах — перед посещением Главы артефакты надлежит снять.
Лицо он приближал медленно — совершенно никуда не торопясь. Заправив волосы за ухо, погладил по щеке, провел пальцами по шее.
— Говорят, северянки ценят напор в мужчинах, — пробормотал он тихо и — поцеловал.
Поцелуй легкий, как крылья бабочки. Аккуратные, нежные, почти целомудренные касания губ.
Я не моргала — сердце билось ровно и часто, пожаром разгоняя кровь по венам, источник внутри вспыхивал в такт с ритмом пульса.
Считала такты, чтобы сбросить стазис — Корай целовал.
Насилие не всегда причиняет боль. Иногда, насилие — это удовольствие, которого вы не хотели. Удовольствие, которое вы не выбирали. Удовольствие, которое решили причинить вам.
Он отстранился через пару мгновений, поискал что-то в моих и глазах — я смотрела нежно, и, удовлетворившись, щелкнул пальцами, снимая плетения. И — поцеловал ещё раз. Я — охотно ответила, потянувшись следом, забросила одну руку на шею, другую — в карман и… нажала на точки.
Хруст был влажным.
Била я трижды — два промазала, но кровь ярким алым потоком — жарче, чем мое платье заливала подбородок Корая, который начал заваливаться на бок, на траву — сломанный нос целители ему будут лечить явно не одну декаду.
— Госпожа!!!
Крик был высоким и почти сразу оборвался, как будто-то заткнули рот. Я стянула кастет и щелкнула пальцами — щелчка не получилось — пальцы скользили от крови.
— Госпожа!
Отерев их о подол, я выплела первый узел базовых целительских плетений — полное очищающее — это научит господина уважению и позволит надолго запомнить урок.
— Госпожа! Нельзя! Это гарем! Плетения — это нападение! На одного из Наследников! Госпожа, казнят всех! Всех! Клятва! Прошу, одумайтесь, госпожа! Одумайтесь!
Плетения сияли передо мной в воздухе — осталось два узла, но я медлила.
Гарем. Кораи. Приказ.
Глава не простит унижения сына. Внука? Такого — простит. Главное — семья. Блау не нужны новые долги перед Кораями.
Я развернулась к служанкам резко — алые юбки взвихрились вокруг ног и схлопнула плетения.
— Вы же следите? Докладываете обо всем Старшей госпоже?
Служанки опустили головы.
— Так вот, можете передать, что господин номер один выбыл из списка женихов. Навсегда и полностью. Исключен за вопиющую грубость проявленную по отношению к хрупкой сире.
* * *На дверь я поставила защиты — все, какие помнила и все, какие позволял мой третий круг. На окно в сад, на двери в гардеробную и небольшую личную купальню, на потолок, стены — весь периметр комнаты увесила сигналками, и только потом выдохнула, усевшись на тахту.
Это не поможет, но так я чувствовала себя спокойнее. Иллюзия безопасности. Так же, как эти решетки на окнах.
Зажгла небольшой светляк и развернула дядин свиток, чтобы изучить внимательно ещё раз. Перечитав трижды — не нашла ничего нового, кроме двух фраз, которые зацепили самого начала — дядя редко использует такие обороты речи, и… потому что это совершенно не соответствует истине. Сейчас я жалела, что плохо слушала запись — может тогда стало бы понятнее.
«Научил всему, что знал сам» и «передал все нужные знания».
Кастус Блау? Скорее Великий явит себя в форме!
Я постучала пальцем по губам, перечитала свиток ещё раз, покрутила, перевернула, понюхала и только что не попробовала на зуб. Дядя знал, что я могу не выполнить приказ — знал и отдал.
Бесполезный кусок пергамента!
В животе тоскливо заурчало, и я вспомнила, что пропустила ужин, из-за посещения Главы.
Пирожки! Благослови Великий Маги, Нэнс, и всех аларийцев вместе взятых!
Пока я искала сверток в промасленном пергаменте, пока распаковывала и вгрызлась в уже подсохший бочок — прошла пара мгновений, и я — подобрела.
Благослови Великий и Акселя, брата моего, который передал мне сей дар!
