Пол Андерсон - Три сердца и три льва
Тюр кивком предложил Скафлоку подсесть к нему. Юноша сбросил с плеч добычу — жирную косулю — и повиновался. Пламя костра гудело и шипело, отбрасывая тени на худое, угрюмое лицо Тюра.
Наконец ас заговорил:
— Пахнет войной. Тролли готовятся напасть на Альвхейм.
— Мы знаем, господин, — ответил Скафлок. — Они не застигнут нас врасплох.
— Битва будет более жестокой, чем ты думаешь. Тролли нашли себе союзников, — Тюр уставился в огонь. — На кон поставлено то, о чем не ведают ни эльфы, ни тролли. Норны оборвут многие нити.
Помолчав, Тюр продолжил:
— Что ж, воронье летает низко, а боги склоняются над миром, что дрожит от поступи Времени. Вот что скажу я тебе, Скафлок: пора вспомнить о даре асов. Боги встревожены. Потому-то я, разжигатель войн, спустился на землю.
Ветер растрепал его черные кудри. Он пристально поглядел на юношу.
— Я открою тебе тайну, — сказал он, — хотя вряд ли это поможет устоять против воли норн. Кто твой отец, Скафлок?
— Не знаю, господин. Я как-то не стремился узнать, но могу спросить у Имрика…
— Не стоит. Моли Имрика, чтобы он не рассказывал никому, а прежде всего — тебе, того, что ему известно. День, когда ты узнаешь имя своего отца, будет для тебя черным днем, Скафлок, и твоя скорбь отзовется эхом во всем мире.
Он снова мотнул головой, и Скафлок торопливо удалился, оставив косулю в благодарность за наставление. Спеша домой, он размышлял над тем, что скрывается за словами Тюра — не зря же бог упомянул о его происхождении.
Ночь казалась Скафлоку полной демонов. Он бежал все быстрее и быстрее, не обращал внимания на ветер, который впивался ему в лицо, но никак не мог оторваться от преследовавших его страхов. Только Фреда, подумалось ему, только она сумеет успокоить его.
Незадолго до рассвета впереди замаячили стены и башни Эльфхьюка. Дозорный протрубил в рог, подавая сигнал стражникам у ворот. Скафлок влетел на внутренний двор замка, сбросил лыжи, взбежал по ступеням и устремился в покои Имрика.
Князь, который возвратился в Эльфхьюк накануне вечером, беседовал с глазу на глаз с Лией.
— Скафлок влюбился в смертную? — Он пожал плечами. — Ну и что? Или ты ревнуешь?
— Да, — откровенно ответила ему сестра. — Но дело тут не в моей ревности. Посмотри сам на эту девчонку. Может статься, ты догадаешься, почему я утверждаю, что она — оружие, обращенное против нас.
— Хм-м… — князь потер подбородок и нахмурился. — Что ты о ней знаешь?
— Ее зовут Фреда Ормсдотгер, она с юга, семья ее погибла…
— Фреда… Ормсдотгер… — Имрик вскочил. — Так это означает…
Тут в комнату ворвался Скафлок. У него был донельзя измученный вид. Он так запыхался, что язык отказывался повиноваться ему. Справившись с собой, он на едином дыхании выложил Имрику и Лии то, что услышал от Тюра.
— Что разумел Тюр? — воскликнул он под конец. — Кто я такой, Имрик?
— Я знаю, что он разумел, — сурово ответил князь, — а потому не спрашивай меня, Скафлок. Стыдиться тебе нечего, ты происходишь из славного рода, но не требуй, чтобы я сказал больше.
Велеречивость Имрика не раз его выручала. Вот и сейчас ему удалось утихомирить Скафлока и рассеять опасения Лии. Они ушли успокоенные.
Оставшись в одиночестве, Имрик принялся расхаживать по комнате.
— Кто-то завлек нас на дорогу, которая ведет к гибели, — пробормотал он. — Лучше всего избавиться от девчонки. Но нет, Скафлок не отдаст ее, он воспротивится и… Надо сохранить тайну. Меня заботит не Скафлок, он мыслит как эльф. Но он наверняка расскажет обо всем подружке, а ведь они нарушили одну из главных заповедей, которые блюдут люди. Кто знает, что она выкинет с отчаяния? А Скафлок нам очень нужен.
Имрик погрузился в раздумья. Он отвергал план за планом. Может, подсунуть Скафлоку другую? Нет, его пасынок вовсе не глупец. К тому же над взаимной любовью не властны даже боги. Если бы она умерла сама по себе, не надо было бы ломать голову. Но Имрик был слишком опытен, чтобы полагаться на столь маловероятную возможность. Значит, следует похоронить правду о происхождении Скафлока, и поскорее.
Князь напряг память. Насколько он мог судить — не так-то просто отыскать необходимое среди воспоминаний тысячелетней давности, — кроме него истина известна лишь одному человеку.
Он послал за Огненным Копьем. Этот воин, несмотря на свою молодость — он прожил на свете всего два столетия, — пользовался доверием Имрика, был хитер и сведущ в волшбе.
— В лесу к юго-западу отсюда, — сказал ему князь, — обитала лет двадцать с лишним назад ведьма. Она могла и умереть, но я хочу, чтобы ты разузнал о ней. А если она до сих пор жива, убей ее без жалости.
— Хорошо, господин, — кивнул эльф. — Если ты позволишь мне взять охотников и собак, мы отправимся сегодня же вечером.
Имрик разъяснил ему, как найти хижину ведьмы.
— Бери, кого сочтешь нужным, и не медли. Не обсуждай моего приказа и никому о нем не распространяйся.
Фреда обрадовалась возвращению Скафлока. Великолепие Эльфхьюка поражало ее воображение, но в отсутствие любимого ей все становилось немило, хотя она старалась не подавать виду. Обитатели замка — высокие и стройные эльфы, прекрасные эльфиянки, карлики, гоблины и прочие существа, которые были у них в услужении, огнедышащие драконы, что использовались для охоты, львы и пантеры, содержавшиеся на правах домашних животных, породистые лошади и псы — были для нее чужими. Прикосновение эльфов было холодным, лица их напоминали лица статуй; словом, они отличались от людей буквально всем — речью, одеждой, манерами, обычаями. Величественный замок, который одновременно являлся голым утесом, подавлял Фреду своим колдовским сумраком; те, кто населял холмы, леса и воды, пугали девушку уже тем, что существовали на самом деле.
Однако, когда Скафлок был рядом, Альвхейм представлялся ей преддверием Небес. («Прости мне, господи, такие мысли, — шептала она, — прости мне, что я не бегу из оплота язычества в святой монастырь».) Скафлок был весел и проказлив, он складывал в ее честь вису за висой, его руки и губы ласкали и пьянили, в его объятиях она как будто сливалась с ним воедино. Она видела его в сражении, знала, что мало кто способен устоять перед ним, и гордилась его доблестью. Порой она ощущала угрызения совести, но говорила себе, что она тут ни при чем, что всему виной заклинания, которые высушили ее слезы и вернули ей радость. Ведь у нее не было выбора: Скафлок не захотел бы ждать, пока минует год траура, а где найти лучшего отца для внуков Орма и Элфриды?
Она догадывалась о его любви. Да, он любит ее, иначе с чего бы ему ложиться с ней, проводить с ней почти все свое время, — ему, на кого заглядываются эльфиянхи? Однако она не могла понять, чем привлекает его, не подозревала даже, как глубоко запала ему в душу ее неброская красота. Скафлок не сознавал своего одиночества, пока не повстречался с Фредой. Ему было известно, что, если только не заплатить назначенную цену, чего он делать не собирался, он когда-то умрет, что жизнь его — летучая искорка в сравнении с долгим веком эльфов. А потому приятно было думать, что в последний час рядом будет кто-то из соплеменников.
В те немногие дни, которые провели вместе, они катались на лошадях, плавали под парусом, бродили по лесам и холмам. Фреда метко стреляла из лука, — Орм считал, что женщины его рода должны уметь постоять за себя. Скафлок глядел на нее, когда она перебегала от дерева к дереву, сжимая в руке лук и потряхивая копной золотистых волос, и ему мнилось, что видит юную богиню-охотницу. Они следили за выступлениями фокусников и фигляров, слушали музыкантов и скальдов, которые развлекали эльфов. Они навестили друзей Скафлока: гномов, что жили под корнями дубов, белых водяных духов, фавна с печальными глазами, диких зверей. Фреда улыбалась и жалела лишь о том, что никто из них не понимает ее языка.
О будущем она задумывалась редко. Конечно, однажды они со Скафлоком возвратятся к людям, он окрестится, и тогда господь простит ей все ее грехи. Но это случится не сегодня и не завтра. Призрачный Эльфхьюк побуждал забыть о времени; она потеряла счет дням и не стремилась обрести его заново…
Фреда обняла Скафлока. При виде ее все страхи юноши улетучились: юная, стройная, гибкая, длинноногая, больше девочка, нежели женщина, и все-таки — его женщина. Он взял ее на руки, подбросил в воздух, поймал и рассмеялся. Девушка вторила ему.
— Опусти, — попросила она. — Опусти, чтобы я могла поцеловать тебя.
— Подожди, — Скафлок вновь подкинул ее и махнул рукой. Фреда зависла над полом, отчаянно задергалась, разрываясь между восторгом и изумлением. Скафлок притянул ее к себе, запрокинул голову и поцеловал в губы.
— Этак я сломаю шею, — усмехнулся он, лишил себя веса, а заодно наколдовал облако, пушистое и мягкое. Из середины его росло дерево, ветви которого сгибались под тяжестью самых разных плодов, а над кроной переливалась яркая радуга. Влюбленные улеглись на необычное ложе.
