Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)

— Вы теперь ребята вольные, — говорил Кривой Коготь голосом, который он сам, видимо, считал очень ласковым. — Видите — вон они, мучители ваши, вороньё кормят. — Он указал рукой на гору трупов, над которыми никакого воронья не было. — Больше никто уж вас не будет заставлять работать за еду, как рабов. Что, хорошо это?

Ребята нестройно начали благодарить его, но Коготь небрежно поднял руку, как будто показывая, что благодарность ему не нужна.

— Понимаете, что это значит? — спросил он. — Вот теперь пришла ваша свобода, но там, за стенами, вас ждут ещё целые своры ублюдков, готовых отнять её у вас. У них так принято: убить кого-то из вас или сдать ещё в какой-нибудь барак — геройство. А ещё за это они получат деньги. Так что надо быть осторожными. Очень осторожными. И держаться всем вместе. Понятно, что я говорю?

Молодые оборотни неуверенно начали переглядываться, шептаться. Наконец одна девочка тихонько спросила:

— А как же мы будем держаться вместе, если нам всем надо домой?

— Что-что? — переспросил её Кривой Коготь. — Домой? Кому это надо домой?

— Мне надо, — со скрытым возмущением заявил крепкий паренёк с пробивающейся бородкой. — У меня три сестрёнки маленькие, и отца нет…

— И мне, у меня дед еле ходит, работать не может, а все родные померли, — вмешался ещё один юноша.

— И мне! И мне!.. Мне надо домой! — заговорили вразнобой ребята. Только те, кому идти было совсем некуда, молчали, опустив глаза.

— Тихо! — жёстко сказал вдруг Кривой Коготь, подняв ладонь вверх. И все разом замолчали.

— Вижу, мои слова вас ничему не учат, — мягко сказал он, но в этом мягком голосе слышалось злобное рычание. — Среди людей, в вашем… доме (это слово он произнёс с лёгким презрением) вас тут же поймают. Я пекусь только о вашем благе. Потому я и привёл сюда моих волков, волков из моей стаи. Мы спасли вас не для того, чтобы бросить на произвол судьбы. Поэтому вы пойдёте домой. В ваш новый дом. В мою стаю.

Ответом на его слова была вначале тишина, а потом воздух пронзили громкие ребячьи крики, и чего в них не было, так это ликования.

— Молчать! — крикнул Кривой Коготь, но успокоить разбушевавшихся волчат было не так-то просто.

— Мы хотим домой!.. Чёрта с два пойду в твою банду!.. Отпустите, пожалуйста!.. Сами знаем, что к чему!.. Я хочу домой!.. Я хочу на свободу!..

Из толпы вырвался мальчик лет семнадцати с повязкой на глазу и бросился бежать к сорванным воротам, обегая оборотней Когтя. Другие, крича, тоже бросились за ним, но тут шум перекрыл выстрел и юные оборотни резко остановились, а кое-кто и отбежал в сторону.

Зачинщик лежал на земле навзничь. Пуля, не серебряная, обыкновенная, попала ему в дельтовидную мышцу между шеей и плечом, и кровь быстро-быстро текла из раны, заливая землю и одежду юноши. Он пытался подняться, но всё его тело дрожало и не желало слушаться.

Кривой Коготь поднялся и подошёл к Шелну. Тот издал короткий глухой стон и дёрнулся, пытаясь отползти. Кривой Коготь поднял голову и посмотрел на детей, и его лицо было таким ужасным, что те из них, кто стоял к вожаку ближе всего, невольно отпрянули назад.

— Вот так мы поступаем с отступниками, — громко сказал Коготь и тут же резко опустил подошву своего тяжёлого сапога на шею юноши.

Раздался хруст раздавленного горла, изо рта мальчика густо потекла тёмная кровь. Он страшно захрипел и забулькал, и его глаз остекленел быстрей, чем пролетает птица.

… Прошло четыре дня. Все эти дни Веглао ощущала на своей правой ладони тёплую точку, оставшуюся после рукопожатия сильфа. Это означало, что он пока не доставил посылку. Наверняка ему пришлось задержаться — может, он попал в одну из первых гроз, которые уже прогремели на днях. Но чем дальше, тем крепче прорастало в груди Веглао семя тревоги. Мало ли что могло случиться: сильф мог пораниться, заблудиться, его могла задержать полиция — ведь через Воздушную Почту нередко сплавляются запрещённые товары. А может, что-то случилось с Тарлиди… Стараясь отвлечься от страшных мыслей, Веглао как-то раз сидела на земле, натачивая сосновые дротики, когда вдруг сидевший рядом Октай вскочил на ноги и изумлённо вскрикнул:

— Что это там?

Веглао подняла голову. Сверху, из-за верхушек деревьев, показался сильф. Его длинные волосы развевались на ветру, серебристые, похожие на стрекозиные, крылья мягко стрекотали за спиной. Он приземлился легко, но при этом слегка покачнулся, как будто от усталости. Лицо его было таким, что Веглао с внезапным холодом в груди поняла: случилась страшная беда.

— Что произошло? — спросила Веглао, вставая на ноги.

При виде её сильф горестно ахнул и развёл руками.

— Прости, сестрёнка, — глухо сказал он. — Вот твоя посылка. Некому её получить.

— Что? — тихо переспросила Веглао.

— Ликантрозория больше нет, — сказал сильф. — Я прилетел на пепелище.

У Веглао вдруг подкосились ноги. Она бы упала, если бы Октай вовремя не схватил её за руку.

— Его сожгли дней десять назад, — уныло продолжил почтальон. — Все, кто там был, погибли. Я имею в виду людей. В газете, которую я купил, написано, что его подожгли ребятишки, что там сидели. Но… — тут он перешёл на шёпот, — люди говорят, что это сделал Кривой Коготь…

Веглао сидела, опустив голову, и ничего не отвечала. Сильф подошёл к ней и протянул посылку и банкноту.

— Вот, держи, детка, — грустно сказал он. — Мне платить не за что — я ведь посылку не доставил.

— Да, спасибо, — проговорила Веглао, кивая головой и беря дрожащими пальцами свёрток. Цветок не завял — сильф поливал его исправно.

— Прощайте, — сказал почтальон и отошёл в сторону.

— Сильвьюла, — негромко произнёс он, и тут же крылья на его спине затрепетали, поднимая его в воздух. Помахав ребятам рукой, сильф улетел. Октай смотрел ему вслед, пока он не превратился в маленькую тёмную точку, а потом обернулся к Веглао.

Та сидела неподвижно, глядя куда-то в сторону. Почувствовав взгляд Октая, она медленно обернулась к нему, и ему стало холодно от ненависти в её глазах.

— Я убью его, — пообещала она. — Когда-нибудь я обязательно его убью.

Часть вторая

Глава первая

Сокровище

1

Город Ретаке со всех сторон окружает пустыня. Здесь она не песочно-жёлтая, как возле Клыкастых гор, а красная, словно покрыта не песком, а раскрошенными кирпичами. Сейчас, в мае, вся Великая степь цветёт и шелестит травой, но здесь никакой травы больше нет — разве что верблюжьи колючки, которых верблюды не едят, ибо нет здесь, в окрестностях Ретаке, никаких верблюдов.