Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

Щурясь на солнце, он остановился, окидывая взглядом путь. Впереди за низкорослыми соснами, в нескольких ярдах от него, виднелось продолговатое узкое отверстие в голой скале, изнутри завешенное звериной шкурой. Несколько тощих овец с ягнятами щипали тронутую морозом траву, редкие пучки которой торчали из щелей голой скалы по обе стороны от пещеры. Среди камней слева от входа лежал пастушеский посох, но его владельца нигде не было видно. Риммель глубоко вздохнул и, собравшись с духом, преодолел последние несколько ярдов, отделявшие его от входа.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвал он дрожащим голосом, тихо и робко. — Я… я ищу госпожу Бетану, пастушку. Я пришел с добром.

Долго стояла тишина, так что Риммель слышал негромкое гудение насекомых и щебет птиц, слышал, как овцы выдирают жесткую траву рядом, да собственное прерывистое дыхание. Потом чей-то голос проревел:

— Войдите!

Риммель обернулся на звук. Сдерживая удивление, он шагнул ко входу в пещеру и осторожно отодвинул занавеску — по виду и запаху это была невыдубленная козья шкура. Ему в голову пришла безумная мысль, что он, быть может, никогда больше не увидит солнца; Риммель огляделся напоследок, а затем уставился в глубину пещеры, где царила непроглядная тьма.

— Войдите, — еще раз приказал голос, когда Риммель заколебался.

Он стал боязливо продвигаться вперед, все еще придерживая край занавески, чтобы в пещеру поступало хоть немного света и воздуха, и оглядываясь украдкой в поисках хозяйки этого жилища. Голос, казалось, исходил сразу отовсюду — и спереди, и сзади, и справа, и слева; разглядеть же он по-прежнему ничего не мог.

— Отпусти занавеску и стой, где стоишь.

Голос опять напугал Риммеля, хотя он и ожидал его услышать. Он буквально подпрыгнул от ужаса и выпустил занавеску. Однако на этот раз он был уверен, что голос во тьме прозвучал слева от него, но не смел пошевелить ни одним мускулом, боясь ослушаться этого бесплотного голоса. Он с трудом сглотнул, заставил себя выпрямиться, безвольно уронив руки. У него тряслись колени, ладони вспотели, и он не смел пошевелиться.

— Кто ты такой? — сурово спросил голос. Теперь ему казалось, что эти громкие и резкие слова донеслись откуда-то спереди, и только непонятно, кем они произнесены — мужчиной или женщиной. Риммель нервно облизал губы.

— Меня зовут Риммель. Я главный архитектор его светлости герцога Кассанского.

— От чьего имени ты пришел, Риммель-архитектор? От своего или же от имени герцога?

— От… от своего.

— Что же ты хочешь от Бетаны? — спросил голос. — И не двигайся, пока тебе не разрешат.

Риммель собрался было повернуться, но тут снова замер и попытался успокоиться. Возможно, обладатель голоса видел в темноте. Риммель-то точно этого не мог.

— Вы и есть госпожа Бетана? — робко спросил он.

— Да, я.

— Я… — Он сглотнул слюну. — Я принес вам еды, госпожа Бетана, — сказал он, — я…

— Положи еду рядом с собой. — Риммель повиновался. — Теперь говори, что тебе надо от Бетаны?

Риммель снова сглотнул. Он чувствовал, как капли пота стекают с бровей прямо в глаза, и не мог поднять руку, чтобы вытереть их. Он с трудом моргнул и заставил себя говорить.

— Это… это женщина, госпожа Бетана. Она… я…

— Продолжай.

Риммель глубоко вздохнул.

— Я хочу, чтобы эта женщина стала моей женой, госпожа Be-тана. Но она… она помолвлена с другим. Она… обвенчается с ним, если вы не поможете. Вы ведь можете помочь, правда?

Он сначала ослеп от света, внезапно вспыхнувшего позади него, а потом увидел свою собственную тень, пляшущую на каменной стене. Свет — оранжевый, как от костра, немного рассеял мрак в грязной пещере.

— Можешь повернуться и подойти.

Со вздохом облегчения Риммель повернулся к источнику света, Примерно в двенадцати шагах от него на каменном полу стоял фонарь, а рядом с ним сидела, скрестив ноги, старая карга в лохмотьях. Ее сморщенное и обветренное лицо окружала грива спутанных седых волос с редкими темными прядями; она зябко куталась в темный плащ, которым до этого, возможно, и прикрывала фонарь. Риммель утер глаза рукавом и, поколебавшись, направился к ней. Он остановился, боязливо рассматривая женщину по имени Бетана.

— Ну как, мастер Риммель, — произнесла она, вскинув темные глаза, поблескивающие в дрожащем свете фонаря, — противно вам на меня смотреть?

У нее были гнилые желтые зубы и зловонное дыхание. Риммель с трудом сдержался, чтобы не убежать от отвращения. Бетана хрипло, пронзительно захихикала и указала костлявой рукой на пол возле себя. При этом у нее на пальце сверкнуло золото, и Римме л ю показалось, что это обручальное кольцо. Да, горожане говорили, что она вдова. Интересно, каков был ее супруг?

Риммель осторожно сел на жесткий каменный пол, скрестив нош, так же как и хозяйка пещеры. Когда он уселся, Бетана некоторое время пристально разглядывала его, не произнося ни слова, своими горящими, подчиняющими себе глазами. Потом она кивнула.

— Эта женщина… расскажи мне о ней. Красива ли она?

— Она… — Риммель запнулся, так как у него вдруг пересохло в горле, — Вот ее портрет, — сказал он, доставая медальон Бронвин и робко протягивая его.

Бетана протянула скрюченную руку, взяла медальон и ловко открыла, нажав на него кривым желтым ногтем. Увидев портрет, она удивленно приподняла бровь и пристально посмотрела на Риммеля.

— Это и есть та женщина? — Риммель благоговейно кивнул. — И это ее медальон?

— Был, — ответил Риммель, — последним его носил ее жених.

— А что ты скажешь о ее женихе? — спросила Бетана. — Любит ли он ее? — Риммель кивнул. — А она его? — Риммель снова кивнул. — Но ты тоже любишь ее, так любишь, что не пожалел бы жизни, чтобы обладать ею?

Риммель кивнул в третий раз, расширив глаза. На лице Бетаны появилось жалкое подобие веселой улыбки.

— И я знавала мужчину, который не пожалел бы жизни, чтобы обладать мною. Не веришь? Не важно. Он подтвердил бы это, я думаю.

Она со щелчком захлопнула медальон и, держа его за цепочку в скрюченной руке, обернулась и достала желтую бутылку из высушенной тыквы с узким горлышком. Риммель затаил дыхание и, вытаращив глаза, смотрел, как она со щелчком вытащила пробку и повернула бутылку горлышком к нему. Тревожное предчувствие, мучившее его с самого утра, снова овладело Риммелем, но он отогнал его усилием воли.

— Подставь руки, Риммель-архитектор, а то я расплещу воду по сухому камню и навсегда утрачу ее.

Риммель повиновался, и Бетана налила воды из бутылки в его сложенные ладони.