Юлия Фирсанова - Рыжее братство. Возвращение, или Свободу попугаям!

— Если сравнивать, то, пожалуй, так, — с улыбкой подтвердил Лакс, невольно приосанившись при комплименте.

— А ты о чем мечтал, Кейр? — передала я телохранителю эстафету откровений в надежде развлечься болтовней.

— Воином и мечтал, совсем дурак был, — не слишком охотно буркнул мужчина, передернув плечами. — Меча на поясе и славы деревенщине пуще всего хотелось. Быт крестьянским скучным да серым казался.

— Что ж теперь? — увлекшись, уточнил Лакс.

— А теперь я старый и циничный, юношеская дурь из башки давно вылетела. Хочу подкопить деньжат и осесть где-нибудь под боком пышной, доброй бабы, — Кейр чуть помедлил и признался: — Поваром стать хочу!

— Знаешь, Кейр, — прокомментировала я его признание, — может, я и не права, только раньше в детстве у тебя действительно была мечта, которую ты воплотил в жизнь. Такое не у каждого выходит. Иной пацан уж и седым дедом станет, а все причитает: вот родился я б в городе или был бы кто из моих родичей военным или были б деньги на учение, я б знаменитым воином стал, а только как просидел на завалинке всю жизнь, так там и помрет. Пусть сейчас мечта тебя несколько разочаровала, романтический флер воинского служения рассеялся. Но ты все равно молодец — добился того, чего хотел, не остановился, не бросил на полпути. А теперь ты не о мечте говоришь, а о цели, запланированной и достигаемой шаг за шагом. Бабы тебе пышные нравятся, готовить ты любишь, вот и решил: когда бродяжничать по дорогам не сможешь, будет, чем заняться, да только это уже не мечта. Впрочем, цель иметь в жизни тоже неплохо, многие и таким богатством похвастаться не могут.

— Мечтать, магева, лишь в детстве легко и приятно, любая глупость по плечу кажется, — трезво ответил Кейр, — а теперь как бы с целью разобраться поспеть, не до пустого!

— Не буду спорить, не знаю, прав ли ты, или оба мы правы каждый по-своему, — пожала я плечами, снова вспоминая собственные боль и метания после возвращения из первого приключения. — Ты старше и опытнее, а только сама я по-другому думаю: если мы не мечтаем, душа умирает и тогда уже ничего не нужно и не важно.

— А кому мои глупые выдумки надобны, магева? Вот если в небеса я хочу подняться, с высоты не землю поглядеть, почувствовать, каково там, облака потрогать, ветер поймать! Частенько сон один и тот же вижу: сперва бегу я по земле, потом ногами отталкиваюсь и верх взмываю. Лечу, выше, выше и так легко мне, только изредка ногами перебираю и руками шевелю и так на сердце радостно… — покраснев сквозь загар, неожиданно выпалил Кейр, без нужды дернув повод своего крупного коня. Тот даже обернулся с недоумением: "дескать, чего прикажешь делать, хозяин?". — Да только что толку в мечтании этом? Разве ж человек как птица может?…

— О, человек способен на любой самый героический подвиг, впрочем, как и на любую низость, мы очень изобретательные создания, — гордая своей принадлежностью к деятельному племени, констатировала я, телохранитель встрепенулся, заинтересовались и остальные мужчины. — Между прочим, твои мечты вовсе не бред сумасшедшего! В моем мире любой желающий способен летать по небу, не сам по себе, ясен пень, я при помощи искусственных крыльев или в больших повозках с окошками. Не бесплатно конечно….

— Так то в твоих далеких краях, — вздохнул Кейр, склонив голову. — Мне ж до них ни в жизни не добраться.

— Ну и что с того? Здесь-то, наверное, такую же штуку магией сотворить реально! Хорошо, что подал идею, я попробую сочинить заклятье! Кстати, Кейр, люди толкующие сновидения, говорят, летать во сне — значит сохранять чистый, незамутненный взгляд на мир и свободную душу. Еще, правда, говорят, будто тот, кто есть творог, во сне летает и поэтому растет, но это уже не толкователи сновидений, а торговцы болтают, думаю, врут, чтоб свой товар выгоднее продать.

— Врут, — авторитетно согласно кивнул телохранитель, порадованный моими соображениями насчет возможности личного вклада в практическую аэронавтику. — Если б я рос хоть на сантиметр каждый раз, как мне полет сниться, я б уже с великана был!

— Врут-врут! — зазвенел Фаль.

Уверена, малютке полеты снились еще более регулярно, чем Кейр, а по части габаритов сильф так и не переплюнул дрозда. Сам же он, как мы убедились в течение следующих пятнадцати минут мечтал обо всякой всячине, сводившейся в обилию сладостей, друзьях, полному владению магией сильфов, новым впечатлениям и приключениям. Всего этого наш приятель либо уже достиг, либо находится в стадии достижения, а потому был абсолютно счастлив.

Гиза же никто ни о чем спросить не решился. Человек с его прошлым вряд ли мечтал о чем-нибудь светлом, радостном и пушистом, способном порадовать окружающих или положительно удивить.

— Интересно, о чем грезят магевы, а Оса? — с нарочитой невинностью поинтересовался Лакс, умильно склонив голову.

— О том же, о чем и сильфы, — легонько поглаживая Фаля кончиком пальца по спинке, рассмеялась я. — О верных друзьях, красивой одежде, вкусной еде, удобной постели и приключениях! Ну и еще, — тут я гордо выпрямилась в седле и продолжила почти посерьезней с толикой злой веселости, — чтобы никто не вздумал решать за магеву, какие именно друзья, одежда, еда и приключения ей наиболее подходят!

Гордое выпрямление в седле, впрочем, было несколько смазано подвернувшимся под м-м-м… бок твердым предметом, из дорожной сумки, притороченной к седлу прямо за спиной. Не смотря на шкатулку-сундук, сумка становилась с каждым разом все более объемной и ни одной лишней вещи, какую следовало убрать подальше, в ней почему-то не находилось. Такова горькая участь всех женских сумочек!

Ругнувшись, я повернулась вполоборота в седле, залезла в свои вещи и после недолгой борьбы вытянула из сумки подаренную Ивельдой тарелку-подставку. Интересно, как это круглый предмет умудрился пихаться углами? Загадка геометрии столь же неразрешимая, как отсутствие лишних вещей.

Фаль, проведший ужин за усиленной дегустацией творений баронской кухни, на сей раз обратил на тарелочку большее внимание, чем первоначально. Слетев с плеча, он запорхал вокруг, изучая замысловатый узор из сплетенных веточек, листиков, цветочков и ягодок, выполненный резчиком с необыкновенным тщанием. Если б не вегетативная аномальность одновременного сочетания листьев, цветков и плодов, я бы решила, что искусник работал с натуры.

— Очень красиво! — завороженно протянул сильф, проводя крохотными пальчиками по ободку.

— Понравилось?! Отлично! — обрадовалась я возможности пристроить подарок в хорошие руки. — Значит. Это будет твоей персональной походной тарелкой.