Костёр и Саламандра. Книга третья - Максим Андреевич Далин
— Премилостивая государыня, — сказал Грейд, держа чашку двумя руками, словно храмовую курильницу, — не соблаговолите ли повелеть мне побеседовать с сим упорствующим? Быть может, я смогу его убедить?
— Конечно, — сказала Виллемина. — Вы можете попробовать, благой отче. Но мне бы хотелось, чтобы вы приняли во внимание: Норфин — хоть и заключает мир с Прибережьем — перелесец. Нашу веру считает еретической. А ваше слово, мудрое и доброе, может натолкнуть его на мысли о репрессиях и убийствах. Друзья мои, — продолжала она печально, — я хотела бы, чтобы вы все, особенно те из вас, кому придётся беседовать с перелесцами по долгу службы, учли: наш милый друг, наш бесценный Ричард Перелесский — не правило, а редкостное и прекрасное исключение из правил. Прочие по-прежнему считают нас рыбоедами, наших аристократов — пропахшими рыбой и морем плебеями, не знающими тонкостей этикета и общения, наших военных — кошмарным сном, наших некромантов — прислужниками ада, наших святых наставников — язычниками, если не богоотступниками. Они вряд ли станут говорить об этом прямо… но уверяю вас, дорогие друзья мои: они об этом думают.
Раш тяжело вздохнул.
— То есть мы с вами, дорогая моя государыня, должны принимать во внимание, что по ту сторону границы у нас по-прежнему враги, что политическое положение у них самое шаткое, что земли под властью ада, что можно ждать чего угодно? Законы Перелесья грохнулись с дребезгом и разлетелись осколками, права больше нет — как им можно доверять? Как заключать с ними договоры? Прошу простить меня — душа у меня болит…
Виллемина положила на руку Раша, сжимающую блокнот, свою — в белой атласной перчатке:
— Дорогой мессир Раш, мой добрый друг, не терзайте себя. Вы ведь знаете, насколько могло быть хуже. Норфин — преступник, властолюбец, он не умеет править страной. Умение он, скорее всего, заменит свирепой тиранией. Скорее всего, он дурной человек. Но ад он ненавидит всей душой — и войной он сыт по горло. В ближайшие годы внутренние дела будут заботить его куда более, чем внешняя политика, в которой он несведущ. Поэтому я готова разговаривать с ним. Он выгоден прибережной короне.
Броук смотрел на Виллемину с обожанием. Раш поцеловал её руку.
— Поэтому ты не убираешь войска с границ? — спросила я.
— Да, сестрёнка, — сказала Вильма. — Не только с границ: перелесцы ещё стоят в Западных Чащах, хоть им и недолго там оставаться. Но даже когда Перелесье выведет войска, там останутся наши стражи. За время войны наша армия превратилась в заговорённый сияющий клинок, она не даст адским тварям просочиться через границу на наши земли. А заботиться о землях Перелесья — нет у меня ни сил, ни желания.
— А на границах всегда беспокойно, — печально сказал Валор. — И будет беспокойно — и возможны любые провокации и мерзости.
— Да, — согласилась Виллемина. — Нам необходимо обдумать охрану границ. Та черта, которая отделит нас от Перелесья, должна стать благословлённой, заговорённой и неодолимой. А желающие с нами повоевать — те, живущие далеко на севере, — вряд ли смогут легко и с комфортом промаршировать по Перелесью, как по столичному плацу.
— Тц-тц-тц, — зацокал Далех, и я чуть неуместно не прыснула, я отвыкла. — Гиблые места это будут… земли хаоса и ужаса, злые леса. Не я так вижу — Белый Пёс из Белых Псов так видит, так чует. Кому-то там надо… отмыть. Стереть грязь и кровь.
— Не мне, — твёрдо сказала Виллемина. — Кто залил свой дом грязью и кровью, тот и должен его отмывать. А моё дело — чистота моего дома и покой его жителей.
— А мы обещали помощь Ричарду, — заикнулась я.
— Конечно, — безмятежно согласилась Виллемина. — У нас общие Сумерки, прекраснейший мессир Олгрен — друг нашего дорогого Ричарда. В ближайшее полнолуние Ричард также будет представлен и прекраснейшему мессиру Оскару, Князю Междугорскому. Юным обращённым Ричарда старшие товарищи обещали помогать всецело… Но ты же знаешь, дорогая сестрёнка: Сумерки кончаются с рассветом. И мы с тобой, как это ни прискорбно осознавать, власти в Сумерках не имеем, а наш замечательный Ричард… помоги ему Господь протянуть руку тому, до кого он из Сумерек сможет дотянуться.
Все оценили. И я оценила. Ни одна живая душа, взглянув на нашу прекрасную фарфоровую государыню, не сравнила бы её с её знаменитым предком, — но, по мне, сходство было вопиющее. Настоящее фамильное сходство.
28
Переговоры мы организовали феерично. Современно до предела.
На переговорах присутствовали с нашей стороны, само собой, Виллемина, Раш, Валор, Броук и я. А с той стороны — Вэгс со своим референтом и Норфин со своими советниками! Потому что зеркальный канал наладили уже давно — так чего стесняться и что мелочиться!
В зале Малого Совета теперь стояло то самое громадное зеркало в старинных рамах, которое когда-то расколотила Виллемина. Теперь в нём было новое стекло, с тонкой гравировкой по краям. В защитных знаках от посторонних вторжений: новинка от Валора и Грейда.
И новый эликсир для «зеркального телеграфа» держал собеседников на связи до нескольких часов — это уже Ольгер постарался, недаром алхимики считали его подарком небес. А с той стороны отправил вызов один из парней Трикса: раскрывать механику этого дела перелесцам мы не спешили. Группу наших бойцов верхом на оставшихся костяшках, оказывается, послали в столицу Перелесья, как только наши войска пришли на секретную базу.
Наши болтали, что это было удивительное приключение, что перелесцы шарахались от дороги, будто видели сам ад во плоти, а какой-то служилый дурак даже попытался упокоить фарфоровых, как поднятые трупы. По бумажке. Я слышала, фарфоровые дали ему мимоходом по шее, но это неточно. До столицы, во всяком случае, они добрались совершенно благополучно, были нормально приняты во Дворце и спокойно открыли «зеркальный телеграф», когда получили приказ. В общем, это был первый случай, когда столица Перелесья впервые увидела фарфоровых воинов, а они — её. Друг другу на первый раз они не особенно понравились, но на тот момент и задача понравиться не стояла.
Парни просто сделали своё дело, и сделали хорошо.
Я впервые увидела Норфина. На прадеда он был не особо похож: его прадед-вампир, Эглир из дома Седых Елей, худой, жёсткий, с острым профилем, с длинной шеей, с длинными пальцами, в кружевах и бантах, с
