Под шепчущей дверью - Ти Джей Клун
И с этими словами она ушла.
Хьюго отверг идею Уоллеса о том, чтобы он поселился в ее квартире.
– Ты можешь остаться здесь, – сердито сказал он, сложив на груди руки.
– А тебе не кажется, что для этого еще слишком рано?
Хьюго помотал головой:
– Мы вместе пережили очень трудное для нас время, Уоллес. И я хочу, чтобы ты был рядом. – Тут он нахмурился, и вид у него стал неуверенный: – Если только ты не хочешь уйти.
– Нет-нет, – поспешил ответить Уоллес. – Я предпочитаю остаться там, где я есть.
Хьюго улыбнулся ему:
– Правда? А что конкретно тебе в этом нравится?
Уоллес покраснел, пробормотав что-то о том, что Хьюго очень уж много о себе возомнил.
И больше он такого никогда не говорил.
Вскоре после своего воскрешения (Уоллес старался не слишком уж задумываться о значении этого слова) он попросил Хьюго позвонить в его бывшую фирму. Там поначалу никто не желал разговаривать с ним, но Хьюго был настойчив, а Уоллес подсказал нужные слова. Уоллес совершил ужасную ошибку, и следовало немедленно восстановить на работе Патрисию Райан и возобновить выплату стипендии ее дочери. У Хьюго ушла почти неделя на то, чтобы дозвониться до одного из прежних партнеров Уоллеса – Уортингтона, – и когда он объяснил, почему звонит, Уортингтон сказал: «Этого хотел Уоллес? Уоллес Прайс? Вы уверены? Ведь именно он уволил ее. А если вы действительно были знакомы с Уоллесом, то должны знать, что он никогда не признавал своих ошибок».
– А на этот раз признал, – заверил его Хьюго. – Перед смертью он послал мне написанное от руки письмо. И я получил его всего несколько дней назад.
– Ох уж эта почта, – вздохнул Уортингтон. – Вечно опаздывает. – Молчание. Затем: – Это же не розыгрыш, правда? Не предсмертная шутка Уоллеса? – Он хмыкнул: – Впрочем, такого не может быть. Уоллес не умел шутить.
Уоллес пробурчал себе под нос что-то о смехотворной непредсказуемости юристов.
– Я могу переслать вам письмо, – ответил Хьюго. – И вы сможете удостовериться, что это его почерк. Он предельно ясно высказал свое желание вернуть миссис Райан ее работу.
Пот стекал по шее Уоллеса и щекотал ее, пока он ждал ответа Уортингтона, глядя на лежащий на стойке телефон.
Уортингтон вздохнул:
– Я тоже не думал, что она заслуживает такого с собой обращения. Она была хорошим работником. Более чем. Я сам собирался позвонить ей и… – Он немного помолчал. – Вот что я вам скажу: пришлите мне, что у вас есть, я взгляну на письмо и буду действовать исходя из него. Если она захочет снова работать с нами, мы будем только рады.
– Спасибо, – ответил Хьюго. – Я очень благодарен вам. Знаю, Уоллес бы…
– Откуда вы знаете Уоллеса? – внезапно спросил Уортингтон.
Уоллес замер.
Но Хьюго непринужденно проговорил:
– Я любил его и по-прежнему люблю.
– О, – откликнулся Уортингтон. – Это… Я скорблю о вашей потере. Я и не знал, что… у него кто-то был.
– Был и есть, – просто сказал Хьюго.
Уортингтон отсоединился, и Уоллес обнял Хьюго крепко, как только мог.
– Спасибо тебе, – прошептал он ему в плечо. – Спасибо.
* * *
Это было непросто. Конечно же непросто. Уоллес заново учился жить, и приспособиться к жизни оказалось сложнее, чем он ожидал. Он продолжал совершать ошибки. Но он не был больше тем человеком, которым был до того, как его сердце остановилось.
Иногда они ссорились, но ссоры всегда были мелкими, и они не оставляли свои разногласия непроговоренными. Они работали с этим. И Уоллес не сомневался, что так будет всегда.
И они никогда не надоедали друг другу. У каждого были свои обязанности. Мэй с энтузиазмом взялась за обучение Уоллеса. Она незамедлительно указывала ему на его промахи, но никогда не обращала их против него. Она не давала ему поблажек, но только потому, что прекрасно знала, на что он способен. «Однажды, – говорила она ему, – ты будешь действовать самостоятельно. И ты должен верить в себя, чувак. Как верю в тебя я».
Осмысливать пришлось очень многое. Уоллес никогда не думал о смерти, пока не умер. И теперь, когда он вернулся, ему бывало нелегко понять смысл всего этого. Но у него были Мэй, и Нельсон, и Аполлон, на которых можно было опереться, если он заходил в тупик. Да, и Хьюго, конечно. У него всегда был Хьюго.
Руководитель объявился спустя неделю после того, как Уоллес был возвращен к жизни. И с ним в лавке появилась их вторая скорлупка, женщина с гнилыми зубами и пустым взглядом. Уоллес нахмурился, увидев ее, но страшно ему не было.
– Поступай с ней как знаешь, – сказал Руководитель, уселся на стул и принялся за оставшиеся булочки.
– А ты не собираешься помогать нам? – спросил Уоллес.
Руководитель помотал головой:
– С какой стати? Задача успешного руководителя – правильно распределить обязанности. Так что разбирайтесь сами.
Что они и сделали, в основном благодаря Мэй. Она под взглядом Руководителя встала перед скорлупкой и взяла ее за руку. На ее лице стали быстро сменяться самые разные выражения, и если все обстояло так же, как в случае с Камероном, то, знал Уоллес, перед ней проносились картины-вспышки из жизни этой женщины, и ей становилось ясно, что привело бедолагу к теперешнему состоянию. Отпуская руку женщины, она плакала. Хьюго хотел было успокоить ее, но она покачала головой.
– Все в порядке, – слабо проговорила она. – Просто накатилось… столько всего. И все одновременно. – Она вытерла глаза. – Я знаю, как помочь ей. С ней нужно поступить как Уоллес с Камероном. Дело за тобой, Хьюго.
Хьюго выступил вперед, и хотя Уоллес не мог видеть этого, он знал, что он ухватился за крюк в своей груди и, вскрикнув, выдернул его. Воздух в лавке раскалился, а Хьюго быстро вонзил крюк в скорлупку. На ее лице начали проступать естественные краски, и она закашлялась. Потом согнулась пополам, а ее черные зубы стали становиться белыми.
– Чтооооо, – простонала женщина. – Чтооооооо это… такое? Что. Происходит?
– Вы в безопасности, – сказал Хьюго и посмотрел на Уоллеса, который, изогнув бровь, не отрывал взгляда от его груди. Хьюго кивнул, и Уоллес вздохнул с облегчением. В груди Хьюго появился новый крюк, соединяющий его с женщиной. Все получилось. – Я с вами. Можете сказать мне, как вас зовут?
– Адриана, – прошептала она.
Руководитель что-то пробормотал с набитым булочкой ртом.
С тех пор они успели помочь еще дюжине скорлупок. Иногда это делала Мэй. Иногда Уоллес. В иные дни они сами отправлялись на поиски скорлупок, в другие – скорлупки появлялись на дороге, ведущей к чайной лавке, в окружении отпечатков копыт. С некоторыми из скорлупок было труднее,
