Дмитрий Швец - Слуга короны

Я уже отчаялся, и тут повод нашел нас. Он вышел из-за угла и легонько, но очень точно, саданул моего спутника по голове. Охнув, самый крупный местный бандит осел. Носатый вышел на свет и подмигнул мне.

– Это кто это с тобой? – спросил он.

– Так, местная преступная шишка, – ответил я, с ужасом поняв, что не помню, как его зовут. Да и кому какое дело до его имени?

– Ясно, – сказал Носатый и снова улыбнулся, – и куда же вы топали?

– Куда, куда, мои кишки разглядывать, вдруг бы чего интересного нашли. Так что спасибо тебе, Носатый, я этого не забуду, коли жив останусь.

– Конечно, не забудешь, – подмигнул он, – кто ж тебе даст такое забыть.

С тяжелым сердцем я уезжал из Триита. Меня там никто не помнил, даже соседская собака, которую я кормил объедками, и та облаяла. Те же, кто узнал, непременно возжелали убить. И, надо думать, теперь желают еще больше. Не принял меня Триит, нет, я для него чужой, да и не почувствовал я там себя дома. Вот на лошади, в седле – другое дело, это даже лучше, чем дом, только крыши не хватает.

Носатый не пожелал заезжать в Длалин, он торопился дальше на юг, к армии, увязшей в Паарских землях. Он спешил, чтобы сообщить брату и всем, застрявшим там, о предательстве маршала. Мне же предстояло более интересное занятие.

Она улыбнулась и очень хитро посмотрела на меня.

– Что? – без прелюдий спросила она. – Соскучился?

И, не дожидаясь ответа и все так же без прелюдий, потащила наверх. Только под утро, когда все мои силы иссякли, она разрешила мне задать столь важный и мучающий меня вопрос. И я его задал. Она посмотрела на меня как на полного идиота, поправила одеяло и покачала головой. Я сжал кулаки, стукнул ими себя по лбу и снял с шеи медальон. Она лишь бегло взглянула на портрет и сказала:

– Да, мой милый Медный, она была здесь. Я занималась с ней несколько недель, но она уехала несколько дней назад, а ты, ты опоздал.

– Дьявол! – не сдержался я. – Она одна уехала?

– Ну нет, конечно, не одна. Таких дам, как она, одних не отпускают. За ней приехала ее тетушка, с охраной, и они вдвоем направились на королевский прием. А зачем она тебе?

– Это личное дело, – ответил я.

– Вот как? – Моя очаровательная учительница этикета уперла руки в бока и села на кровати, одеяло соскользнуло, обнажив потрясающую белую грудь. – Она что, лучше меня?

– Ни в коем случае. – Я потянулся и сграбастал руками ее миниатюрное тельце. – Ничуть. Ты, ты лучше всех. – Я поцеловал ее, она растаяла.

Так мы и разговаривали. Я применял в качестве пыток ласки, а она, не в силах сопротивляться моей настойчивости, говорила то, что я желал. К вечеру, и как только меня на столько хватило, я уже многое знал.

Я знал, что Адель представили как дочь мелкопоместного дворянина, выросшую в деревне, а потому ни черта не знающую о светской жизни. И что ей якобы предстоял первый выход в свет и негоже появляться на королевском приеме и не знать, каким прибором и что положено есть.

Вот этому я в самом деле удивился, какие еще, к лешему, приборы, хватай ложку и налегай на жратву.

Еще она сказала, что Адель оказалась довольно умной и воспитанной девушкой, но уж очень острой на язычок и слегка несдержанной в высказываниях.

Узнаю Адель, она мила и красива, но палец ей в рот не клади, особенно если боишься лишиться руки по локоть. Временами с ней бывает тяжело, но она мне нравится. Сильно нравится. Я не могу понять, какие чувства я к ней испытываю, ценю я ее как друга или это нечто большее. Не знаю, но точно одно: если возле меня оказывается красивая женщина, то я… Ну я же мужчина.

Сейчас рядом со мной красивая женщина, и она мой бесплатный пропуск на королевский праздник. Она, как знатная дама, приглашена, а я, как нищий, само собой нет, но она обещала протащить меня туда. Чую, обещание она сдержит.

До выезда нам осталось четыре дня, и эти дни мы напрасно не потратим. Эти дни нам будет чем заняться.

Ненавижу болота, всем сердцем ненавижу. Всякий раз, попадая сюда, я гадаю, что за демон придумал отравить целое море воды и натыкать промеж луж вонючие кочки. Мало того, его извращенный ум создал таких тварей, которые способны отравить существование кому угодно. Вот эти летучие свиньи-кровопийцы в обличье насекомого. Это они только притворяются маленькими да боязливыми. Но лучше не сходить с дороги, коли собственная жизнь дорога. Они затаились, они ждут, они знают, что их добыча рано или поздно сойдет в кусты и вся без остатка будет принадлежать им. Черт, да тут даже нужду нормально не справишь, обязательно найдется та скотина, что вопьется в зад и высосет из него всю кровь.

Ненавижу болота, но такова моя жизнь, и мне постоянно приходится вдыхать эту вонь и кормить оголодавших тварей собственным телом. А как еще добраться до Лесфада?

Восседая на коне, я боязливо оглядывался по сторонам, ожидая нападения, но они жужжали неподалеку и в драку не лезли. Моя спутница явно задерживалась, или, вернее сказать, ее задерживал ее животик, неожиданно давший сбой. Мне бы самому тоже не помешало сбегать до ветру, но я не хочу стать добычей кровожадных летающих мразей.

Я еще разок крутанул головой, примерил расстояние от похотливо поглядывающей на меня кучки насекомых и, кряхтя, слез с коня. Они оживились, почуяв еду. Стоп, братцы, я несъедобный, а для вас чертовски опасный. Они со мной не согласились, прожужжав, что я очень и очень вкусный. Их не переспоришь, да и толку… я один, а их вон сколько.

Стараясь не задерживаться ни на секунду, я быстренько сделал, что было нужно, и пошел назад, насвистывая мотив старой детской песенки. Я шел и свистел, и даже злобные твари были неспособны испортить мне настроение. Однако для верности головой приходилось крутить.

Крутанув ею в очередной раз, я заметил в кустах что-то блестящее. Осторожность превыше всего, но любопытство тоже не порок, любопытство – это источник знаний и неприятностей.

Черт, как интересно, что там блестит, знание или неприятности. Я сделал шаг в сторону и наклонился. Мать моя, кольцо на пальце, а вот и рука и все тело. Черт возьми, мертвец!

Я наклонился и перевернул труп. В нос ударил запах смерти, в глазах потемнело, и как только Грязнуля это выдерживает. Старик был дряхл, сед, но ухожен. Умер он, должно быть, дня три назад, черви еще не успели выесть ему глаза. Напряги-ка память, Медный, вспомни, ведь ты уже где-то видел их.

– Господи боже, Палар! – раздался голос у меня за спиной.

– Кто?

– Палар. Личный слуга короля и его поверенный во всех делах. Они были вместе с раннего детства. – Тау стояла у меня за спиной и смотрела на деда, словно каждый день видела трупы. – Что он тут делает?

– Гниет, что еще ему тут делать, – не подумав ответил я.