Кэтрин Куртц - Год короля Джавана

Хьюберт бросил на него кислый взгляд, и морщинка залегла на гладком лбу.

— Да когда же я мог это сделать? — возразил он. — И что говорит Лиор? Вы же сказали, он был в этот момент с Серафином.

— Да, был. И, кстати, я вспомнил, что, по-моему, они с отцом Лиором собирались в тот вечер навестить отца Фаэлана. Впрочем, Лиор ничего об этом не сказал.

— Фаэлан… — задумчиво протянул Хьюберт. — Ну, если я в чем и уверен, так лишь в том, что он никоим образом не замешан в смерти Серафина. Хотя я до сих пор не могу понять, почему король пожелал видеть его в роли своего исповедника. Вы спрашивали его об этом? Я говорю о Серафине?

Полин покачал головой.

— Пока нет, но это может подождать. Всего через пару недель Фаэлан должен будет прибыть в аббатство для отчета. А пока я еще порасспрошу Лиора. Возможно, он вспомнит куда больше, чем сам об этом догадывается.

С тяжким вздохом Хьюберт поднялся с места.

— Ну что ж, желаю удачи… Хотя я по-прежнему думаю, что вы цепляетесь за соломинку. Если бы мог, я одолжил бы вам Ориэля. К несчастью, король лишил меня такой возможности… Ну, теперь вам придется меня извинить. Пастырский долг зовет. Скорбящая семья пожелала отслужить мессу за упокой души Мердока.

Глава XXVI

Да не последует он позывам плоти, и умерит свой голод[27]

Весть о смерти Мердока Джаван получил вечером.

— Все кончено, — объявил Гискард, появившись у короля вскоре после наступления сумерек. — Судя по всему, он попросил, чтобы это сделал Ран своей рукой. Хрорик отдыхает… конечно, он измучен и потерял много крови, но с ним будет все в порядке. Его навещал Ориэль.

Джаван медленно кивнул. В легкой льняной тунике с голыми ногами он сидел в оконной нише в своей гостиной вместе с молчаливым Карланом. Ночь была теплой, почти душной…

Скверная ночь для смерти или для того, чтобы стать причиной смерти другого человека, пусть даже врага.

— Хотел бы я сказать, что мне жаль Мердока, — произнес король чуть погодя. — Но, честно признаюсь, что вижу в этом лишь свершившееся правосудие. Высшее правосудие… не мое. — Он тяжело вздохнул. — И все же лично я очень рад, что он наконец мертв. — Он вздохнул опять. — Как это… прошло. Ты знаешь?

— Наверняка сказать не могу, — отозвался Гискард. — Вроде бы архиепископ Хьюберт дал ему последнее причастие. По-моему, сыновья присутствовали при кончине. В общем и в целом, смерть оказалась более легкой, чем он заслужил.

Заслышав стальные нотки в голосе Гискарда, Джаван вскинул глаза, с облегчением осознав, что он не единственный, кто не скорбит сейчас по Мердоку. Дерини отвернулся и подошел к столику, стоявшему посреди комнаты, упираясь в него руками, а Джаван медленно поднялся на ноги.

— Ну что ж, и каковы будут ближайшие последствия? — спросил он, налив Гискарду вина и подав ему кубок. — Как все это принял Ричард?

Сделав большой глоток, Гискард опустился на стул, невзирая на требования этикета, по которому должен был оставаться на ногах, покуда не сядет король.

— Ричард попросил, чтобы вы приняли его в качестве нового графа Картанского сегодня утром, после чего он просит о дозволении увезти тело отца в Картан для похорон, — устало промолвил он, протирая глаза. — По-моему, Ран намерен его сопровождать, чтобы помочь с погребением и с управлением графством.

Джаван кивнул и, утомленный, опять вернулся в оконную нишу, где было чуть попрохладнее. Карлан, который вскочил с места, едва лишь король встал на ноги, оперся о центральную створку окна, скрестив руки на груди.

— Разумеется, отказать я не могу, — произнес Джаван и опустился на нижнюю ступеньку, ведущую в нишу. — Он не сделал ничего такого, что позволило бы задержать его здесь. Это не преступление — ненавидеть человека, которого считаешь ответственным за смерть своего отца. Впрочем, я тоже не питаю к нему добрых чувств. Хотя бы потому, что он сын Мердока… Однако если ненависть обернется изменой, это уже другое дело. Но до тех пор… пока он меня не предаст, по закону я совершенно бессилен. Так что полагаю, пока нам придется играть назначенные роли короля и нового вассала. Пусть отправляется в Картан, и скатертью дорога. До отъезда я утвержу его в новом титуле.

Гискард чуть заметно кивнул.

— Мне известить его об этом, сир? — спросил он.

— Наверняка он еще не ложился.

— Да, пожалуйста, — отозвался Джаван. — Скажи, что я готов собрать двор после утренней мессы, и его прошение будет принято в это время.

С застывшим лицом через окно он уставился на спящий город, а затем вновь обернулся к Гискарду.

— Скажи ему также, — продолжил король, — что я не потерплю продолжения ссоры, что привела к гибели его отца. Мое мнение таково, что это дело закрыто. Если он будет настаивать на том, чтобы и впредь бередить старые раны, я не отвечаю за последствия.

— Не слишком ли сильно сказано, сир? — спросил его Гискард, и Карлан также бросил на короля удивленный взгляд.

Джаван ответил хмурой волчьей усмешкой.

— Я должен подтверждать свою власть, господа. Смерть Мердока соберет вокруг его родни всех моих врагов, и я должен молиться, чтобы сила и правосудие подобным же образом собрали вокруг тех, кто готов быть моими друзьями.

Однако если Джаван и надеялся, что при расколе перевес окажется на его стороне, увы, он был разочарован. Наутро его сторонники явились в полном составе, чтобы стать свидетелями вступления в титул нового графа Картанского, но и числом, и политическим весом они значительно уступал тем, кто оказался на стороне покойного Мердока и его близких.

Сегодня придворные отнюдь не так блистали одеяниями, как в предыдущий день… если не считать принца Миклоса, великолепного в своих шелковых восточных одеяниях. Отчасти в том повинна была жара, однако большинство из политических соображений разумно выбрало приглушенные цвета, дабы явиться на собрание, чреватое столь неприятными последствиями… Ибо никто доподлинно не знал, как намерен вести себя Ричард Мердок после смерти отца, равно как они понятия не имели, что намерен предпринять король.

Из уважения к скорби женщин из семьи Мердока даже Джаван вернулся к полутраурным одеждам, которые носил до коронации: на нем была темно-серая распахнутая на горле туника, с поясом из серебристых бляшек, на котором висел меч Халдейнов, и поскольку нынче утром собрание было весьма официальным, то на нем была Державная Корона с переплетенными листьями и крестами, а на руке — кольцо Огня.

Придворные собрались в парадном зале, ибо признание титула графа — особенно этого графа — было событием достаточно важным, чтобы привлечь наблюдателей, которые иначе, возможно, и не пожелали бы явиться ко двору. По правую руку от короля стоял архиепископ Хьюберт как свидетель от лица Церкви, а отец Фаэлан держал Библию, дабы засвидетельствовать принесенные обеты. Слева от Джавана сидел Райс-Майкл, а за спиной у него стоял Карлан. Рядом держался и Ориэль, учитывая присутствие принца Миклоса, но он явно неловко чувствовал себя вблизи Хьюберта и, похоже, плохо спал сегодня ночью. По счастью — или, возможно, это был дурной признак — но сегодня почти не видно было никого из Custodes Fidei. Полин со своей свитой покинул Ремут с первыми лучами солнца, дабы отвезти тело брата Серафина на похороны в Arx Fidei. Альберт остался, поскольку его присутствие требовалось на церемонии в качестве гофмаршала, однако Гискард сообщил Джавану, что великий магистр Custodes намерен покинуть двор сразу после собрания, дабы успеть нагнать своих братьев-монахов.