Кэтрин Куртц - Год короля Джавана

— Советую вам быть как можно осторожнее, — прошептал он, жестом велев жене убрать одну из подушек. — Вспомните пример Деклана Кармоди. Не все из них будут столь покорны своей судьбе. — Он прикрыл глаза и тряхнул головой с тяжким вздохом. — Простите, я больше не могу. Вы теперь сами решайте, как быть с королем, ибо именно вам нести за это ответственность. Как жаль, что я не могу остаться с вами и возглавить эту борьбу. Но Хрорик решил иначе. — Лицо его вновь исказилось от боли и он обернулся к придворному лекарю. — Пожалуйста, выведите женщин отсюда, мастер Джеймс, — ровным голосом произнес он. — Им не нужно этого видеть.

— Нет, — прошептала Элейн. — Я хочу остаться.

— Не сейчас, душа моя, — прохрипел он, покачав головой. — Забери Лирин и уходи. Вы тоже, архиепископ, хотя я и попрошу вашего последнего благословения. Пусть останутся только сыновья, мой друг Ран и этот врач. Не бойтесь, все произойдет очень быстро.

Содрогаясь от рыданий, Элейн приобняла за плечи остолбеневшую Лирин, и придворный Целитель вывел их из комнаты. Хьюберт, склонив голову, вознес последнюю молитву за умирающего, перекрестил его, а затем также повернулся к выходу. Когда за ними закрылась дверь, военный врач уже держал Мердока за левую руку и, обвязав ее кожаным шнуром поверх локтя, теперь затягивал узел.

— Погоди, — прохрипел Мердок, свободной рукой коснувшись плеча Целителя.

Малейшее движение вызывало боль, и он не смог сдержать стона.

— Успокойтесь, милорд, — негромко произнес хирург, перехватив его руку и велев Рану придерживать ее. — Вам нет нужды более терпеть такие страдания. Скоро боли не будет, обещаю вам.

— Не в этом дело, — выдохнул Мердок и потряс головой. — Смерти я не боюсь, и не сомневаюсь в твоем умении, добрый брат. Но… я бы хотел, чтобы рука друга даровала мне свободу.

Ран застыл при этих словах, а сыновья Мердока беспомощно переглянулись.

— Мердок… — начал Ран.

— Нет, послушай, — сдавленным от напряжения голосом перебил его Мердок. — Чужая рука дает лишь холодное успокоение… не обижайтесь, брат лекарь. Сыновей я об этом попросить не могу. Но кто же возразит против того, чтобы это сделал ты, мой единственный друг. Ты согласен?

Худощавое лицо Рана, обычно столь застывшее, исказилось от сдерживаемых чувств.

— Мы вдвоем бились во многих битвах, мой старый друг, — прошептал он. — Но в пылу боя это одно, даже рукой друга… сталь в горло, если такого требует милосердие… Но…

— Милорд, это можно сделать гораздо мягче, — ровным голосом промолвил врач. — Если лорд Мердок дозволит, я покажу вам.

Мердок с облегчением прикрыл глаза.

— Я согласен, если мой друг тоже согласится. Прости меня, Ран, что возлагаю сие бремя на твои плечи.

— Прощаю, — шепотом отозвался тот.

После нескольких секунд напряженного молчания Ран оторвал взгляд от лица своего старого друга и покосился на хирурга, который приподнял перевязанную руку и нащупывал пальцами вздувшиеся вены, сперва у локтя, затем на запястье.

— Покойтесь с миром, милорд, — прошептал лекарь Мердоку, поглаживая его руку и передал острый скальпель Рану таким образом, чтобы Мердок ничего не увидел. — Вы уже потеряли немало крови. Все пройдет очень быстро, не нужно бояться.

Когда все было кончено, Ран еще несколько мгновений сидел неподвижно, чтобы придти в себя, тогда как врач и сыновья Мердока приводили тело в порядок ради женщин, ожидавших снаружи. Он ушел, когда им открыли дверь, не смея встретиться с ними взглядом, и вышел в соседнюю комнату, где его ожидал Хьюберт. К архиепископу присоединились Полин с Альбертом, и трое священников перекрестились при появлении Рана. По выражению его лица ясно было, что душа Мердока покинула тело.

— Печальная история, лорд Ран, — пробормотал Полин, когда граф подтянул поближе стул и рухнул на него, с благодарностью приняв кубок вина из рук Альберта. — К несчастью это порой оказывается необходимым.

Ран осушил бокал и протянул его за новой порцией вина.

— Он потребовал, чтобы это сделал я, а не лекарь, — ровным голосом произнес он, протирая глаза. — Мне доводилось это делать… на поле боя, но никогда… так. Это было… милосердно, но… слишком расчетливо. — Он сделал глубокий глоток из кубка. — Я бы предпочел больше не говорить об этом.

Хьюберт отвернулся и подошел к окну, любуясь заходящим солнцем. Полин сел напротив Рана.

— Что вы собираетесь делать теперь? — мягким голосом поинтересовался он.

Ран со вздохом отставил кубок.

— Отправлюсь в Картан с Ричардом. Он вне себя, как вы, конечно, понимаете. В таком юном возрасте принять на себя столь огромную ответственность будет непросто. Я предложил отправиться с ними, дабы помочь на похоронах… и позднее.

— Когда вы собираетесь в дорогу?

— Должно быть, завтра. Учитывая горячий норов Ричарда, он не рискнет задерживаться в Ремуте, пока гнев его не остынет. Кроме того, в такую жару нам следует поторопиться с погребением. — Прикрыв глаза, он покачал головой. — Не хочу думать об этом. Я хотел настоять, чтобы он задержался для того, чтобы предстать перед королем и быть утвержденным в графском титуле. Учитывая то, что король фактически одобрил это убийство, Ричарду придется непросто, но я постараюсь, чтобы ни словом, ни действием он не поставил под угрозу передачу ему титула. Время еще придет для мыслей о мщении.

Полин кивнул. Хьюберт отвернулся от окна и настороженно переглянулся с верховным настоятелем Custodes, а затем уселся в кресло рядом с ним.

— Я буду держать в памяти жажду мщения нового графа Картанского, — осторожно промолвил Полин. — Могу ли я подразумевать также, что Ран Хортнесский в свою очередь… недоволен происшедшим?

— Мы еще поговорим об этом по моему возвращению из Картана, — сказал Ран. — Однако да, без сомнения можно утверждать, что оба мы с Ричардом весьма «недовольны».

Они не сказали больше ни слова, и Ран поднялся, чтобы уйти, но когда дверь за ним закрылась, Полин многозначительно покосился на двух своих союзников.

— Слава Богу, этот человек на нашей стороне, — промолвил он.

— Да, слава Богу, — поддержал его Хьюберт. Взглянув на аметистовый перстень у себя на руке, он вновь поднял взгляд на Полина. — А каковы ваши планы? Вы все еще намереваетесь вернуться в Arx Fidei?

Полин неприятно усмехнулся.

— Если помните, милорд, я лишился своего верховного инквизитора. Мы должны были уехать на похороны нынче утром. — Он переплел руки на коленях и вновь уставился на Хьюберта. — Было ли у вас время поразмышлять еще над смертью Серафина?