Светлана Крушина - Голос дороги

Каково же было удивление Илис, когда она, вернувшись часа через полтора с ознакомительной прогулки по городу, обнаружила и Грэма, и Роджера целыми и невредимыми; оба были в мирном настроении, сидели в комнате за столом и пили вино. При этом они вели светский разговор про оружие и приемы боя на мечах. Оба уже были не совсем трезвы, Грэм потихоньку мрачнел, Роджер, наоборот, веселел и становился все более добродушным. Тем не менее, они пока оставались довольны друг другом и миром вокруг. Илис пришла в ужас, отняла остатки вина, уговорила их поесть и лечь спать. Ни Грэм, ни Роджер не желали внимать голосу разума в лице своей спутницы, и Илис пришлось порядком повозиться с ними. Наверное, в тот момент она очень жалела, что с ними нет хотя бы еще одного здравомыслящего человека, да той же Марьяны. Уж слишком непросто управиться с двумя пьяными бугаями в одиночку.

Часть 4

1

Летом парковая ограда была, вероятно, скрыта под плотным покровом вьюна и дикого винограда, но теперь отчетливо просматривалась за сухими голыми плетями. Только благодаря ей и можно было понять, где заканчивается лес и начинается парк.

Миновав ее, Грэм натянул поводья и остановился, чтобы усмирить внезапно забившееся сердце.

— Чего стоим? — осведомилась Илис, которая с горящими любопытством глазами крутилась в седле. — Неужели приехали?

— Приехали, — ответил Грэм после короткой паузы. — Почти. Мы в парке.

— Так это парк? — вытаращила глаза Илис. — Серьезно? А я-то думала, что мы в лесу. Здесь всегда так было? Или это в знак траура после твоего исчезновения все так запустили?

— Здесь всегда так было, — сказал Грэм, пропустив мимо ушей реплику про знак траура. После стычки с Роджером он старался держать себя в руках, хотя сорваться хотелось, и не раз — Илис после вчерашнего пребывала в повышенно ядовитом расположении духа и то и дело нарывалась на грубость. — Насколько я знаю, парком никто никогда не занимался.

— Странно, — никак не могла успокоиться Илис. — Вот у нас на Латере… впрочем, какая разница. Деревья, они и в Самистре деревья. Так, в общем, тоже ничего.

— Спасибо на добром слове, — хмуро сказал Грэм. — Честное слово, мне прямо легче стало.

— Да не за что, — Илис улыбнулась ему одной из самых зубастых своих улыбок. — Ну, долго мы будем любоваться красотами природы? Я, конечно, понимаю, родной дом и все такое, но ведь холодно…

— Илис, заткнулась бы ты, — посоветовал Роджер, взглянув в лицо Грэму. Ни один, ни второй уже словно не помнили о вчерашнем столкновении и вели себя по отношению друг к другу как обычно. В частности, защищали друг друга от нападок исходящей ядом Илис. — Хотя бы на десять минут. Можешь сделать одолжение, или такое усилие для тебя нереально?

Грэм не стал дожидаться ответа Илис, тронул своего коня и потихоньку направил его вперед по слабо различимой тропинке. Парк был тих, и только ветер шумел в вершинах деревьев.

Он не торопился; сильное волнение снедало его. Если верить Гате, гостеприимной встречи ожидать не стоило. Да если бы даже Грэм и мог надеяться, что дома ему обрадуются, легче ему не стало бы. Все-таки, миновало больше шести лет, и вернулся он совсем не тем человеком, которого знали тут когда-то. Ненависти княгини и Нинели Грэм не боялся, хотя и знал, что столкнется с ней. Однако ему было неприятно, что он вызывает такие чувства. Он даже подумывал, не переписать ли ему, в самом деле, бумаги, как предлагала Гата, не разделить ли все имущество пополам между сестрами. Тем более, что у Нинели уже есть дети. Но он сильно сомневался, что даже такой поступок смягчит сестру и мачеху.

Грэм слышал, как позади него Илис разливается соловьем, обращаясь к пустому месту. Она сетовала на то, что вчера не смогла познакомиться с Гатой, хотя очень хотелось. Монолог ее сочувствия, да и вообще никакого отклика, в спутниках не вызвал, но она ничуть не смутилась, и поток пустословия продолжал изливаться в никуда. Роджеру скоро надоело ее слушать, он обогнал ее и пристроился рядом с Грэмом.

— Ты вчера признался сестре, что видел, как умер твой отец, — негромко сказал он, чуть наклонившись в седле.

Грэм удивленно взглянул на него.

— Ну и?

— Это правда?

— Тебе-то какое дело?..

— Ты ведь был заодно с теми ребятами, которые его порешили? — не унимался Роджер. — Ты был в банде, и твой отец невовремя к вам сунулся?..

Грэм вспыхнул от злости.

— Роджи, уймись!

Но Роджер только ухмыльнулся.

— Видишь ли, я к тому, что, кажется, слышал эту историю. Краем уха. Может быть, конечно, это не имеет к тебе отношения, но я все-таки думаю, что имеет. Лет шесть назад в Медее судили молодчиков из банды, которая довольно долго изводила окрестных жителей. Судили, в том числе, и за убийство какого-то северного нобиля. В этом убийстве обвинили одного мальчишку из банды, который якобы выдавал себя за сына этого вельможи. Не знаю, чем все закончилось для того парня, но выбор невелик — или эшафот, или каторга.

Ничего себе, подумал Грэм мрачно. Оказывается, история эта разошлась так далеко, что даже Роджер ее знает. Правда, слышал "краем уха", как он выразился, но едва ли это так. Наверняка он знает многие подробности: профессия обязывает. Память у него должна быть отменная, так же как способность вычленять мало-мальски интересную информацию. Впрочем, шесть лет назад… Кто его знает, чем занимался шесть лет назад Роджер, тогда — восемнадцатилетний мальчишка?..

— Ну и? — процедил сквозь зубы Грэм.

— Это я хотел бы у тебя спросит: "Ну и?". Что ты скажешь по поводу этой истории?

— Скажу, что у тебя слишком длинный любопытный нос и слишком хороший слух.

— Мне положено. Так имеет эта история к тебе отношение?

— Даже если и имеет, что из этого? Расскажешь все моим сестрицам?

— Зачем? Лично мне плевать, даже если ты собственноручно прирезал своего папашу, а до этого десятками крошил в капусту купцов и путешественников, поджидая их в кустах у дороги. Впрочем, я не думаю, что ты на такие подвиги способен… Просто мне хотелось понять, прав ли я. Да и любопытно было, за какое такое убийство тебя отправили на каторгу — это тебя-то, чистюлю этакого… Не смотри на меня как василиск, со мной это не сработает. Уверяю, дальше меня это никуда не пойдет. Или ты думаешь, что я не умею язык за зубами?

Грэм ничего не ответил. Роджер был бестактной и бесстыдной скотиной, для него не существовало запретных тем, но треплом его назвать действительно было нельзя. А вот слышала ли их разговор Илис, или нет? Вот у нее-то язык за зубами не держится. Впрочем, тут уж ничего не сделаешь, разве только силой заткнуть ей рот… Грэм смирился с этой мыслью, перестал сверлить приятеля взглядом, отвернулся и махнул рукой.