Далия Трускиновская - Окаянная сила

— Он оказал внимание…

Рейнгольд нагнулся и заглянул в глаза Алене.

То, что он исхитрился прочесть в тех глазах, ошарашило его до последней степени.

— Мой Бог, как вам это удалось?

Алена помотала головой. И в мыслях у нее не было проговариваться о своем странном похождении, а как-то само получилось.

— Господа мои, да это же неслыханная удача! — Рейнгольд, отступив, поклонился Алене так, как не поклонился бы и самой шведской королеве. — Господа мои, если на нашей стороне — метресса русского царя!.. Господа мои, впервые за десять лет Господь сжалился над нами!

Фон Рекк же уставился на Алену с таким подозрением, что ей стало неприятно.

— Фрау Хелене, вы действительно очаровали русского царя? — спросил он, вкладывая в свой вопрос двойной смысл. Уж он-то знал про загадочные способности фрау Хелене.

Алена кивнула.

— Может быть, мы составим петицию к русскому царю, а фрау Хелене тайно передаст ее? — предложил вовсе незнакомый Алене мужчина, в черном парике, но с рыжеватыми усами, в кафтане лилового бархата, в зеленых штанах да сверх всего этого — в малиновом плаще с лисьим подбоем. — Вряд ли люди Дальберга охраняют двери веселого дома, куда он ходит.

— Господа, господа, сперва нужно убедиться, что петиция не будет отвергнута! — возразил Рейнгольд. — Пусть фрау Хелене сперва подробно расскажет, что русский царь говорил о Лифляндии, о Риге, о своих планах. Не вышло бы так, что наша петиция из рук русского царя попадет прямо на стол к Эрику Дальбергу. Фрау Хелене?

Алена молчала. Ей сделалось до немоты стыдно.

Рейнгольд обвел собравшихся взглядом и так указал рукой на дверь, что, едва ль не разом понимающе кивнув ему, заговорщики покинули комнату.

Тогда он усадил Алену на ящик и сам сел рядом.

Крепкие, точно накрахмаленные завитки парика легли Алене на плечо, на голую шею. Рука Рейнгольда сама собой протянулась за ее плечами.

— Давайте начнем с самого начала, фрау Хелене, — сказал он ласково, вкрадчиво, бархатно. — Русский царь пришел не один, а со своим любимцем, молодым человеком его лет, светловолосым, высоким, из тех, от кого женщины сходят с ума, они всюду по Риге ходили и верхом выезжали вместе. Я угадал?

— Да.

— Как зовут этого человека?

— Меншиков, — подумав, вспомнила Алена.

— Это — имя?

— Нет, прозванье.

— И Меншиков, который первым побывал в доме фрау Эльзы, привел туда русского царя и стал расхваливать девиц, чтобы царь выбрал одну и получил удовольствие?

— Да, — удивилась Алена. Рейнгольд говорил так, словно сам там стоял за дверью.

— А царь отвечал ему, что девицы изрядные, но сперва неплохо бы выпить мозельского вина?

Вот тут хитрый Рейнгольд ошибся!

— Там стояла на столе анисовая водка, которую он любит! — бойко возразила Алена.

— Государь, стало быть, сел, выпил анисовой водки и похвалил ледоход? Если бы не ледоход, он бы давно уж переправился через реку и поехал в Митаву. А благодаря ледоходу он столь приятно проводит время…

— Нет, ему здесь скучно. Он только хочет осмотреть новые валы и… и… — Алена не знала, как именуется всё то, что понастроили вокруг Риги по новой французской системе.

— А для чего? Не хочет ли он заполучить Ригу?

— Ригу?.. — С большим трудом Алена сообразила, что ее случайный любовник — все-таки царь, и город для него — то, что можно заполучить. — Нет, Ригу еще покойный государь воевал, да взять не смог. Он про это вспомнил… Сказал — теперь-то, при новых укреплениях, она вовсе нашим не по зубам будет.

И сама не заметила Алена, как ловкий Рейнгольд всё повыспросил. Приятная беседа вышла, вроде и вопросов немец не задавал, а как-то легко с ним говорилось.

— Понятно, фрау Хелене… — протянул он, когда Алена выложила всё, чего наслушалась. — Я полагаю, вы и награду свою заслужили, и отдых. Здесь, в этом доме, вам сейчас приготовят постель.

И повел Алену с чердака.

Внизу их с превеликим нетерпением ждали фон Рекк и прочие дворяне. И тихо переругивались.

Алена прислушалась.

— Хуже бы не вышло! — гудел хмурый дядя в черном кафтане и камзоле, похожий на пастора. — Одного с шеи скинем — другого посадим!

— Вы затеяли опасную игру, фон Рекк! Если люди Дальберга приставлены следить и за постоялым двором, они могли заметить всю эту суету с русскими караульщиками! И вместе с ними, но не попадаясь им на глаза, охранять веселое заведение фрау Эльзы! А это значит, что по крайней мере фон Дорнфельда опознали!

— Меня? Почему же именно меня? — загрохотал краснощекий молодой великан.

— А потому, что в Лифляндии всего двое мужчин такого роста и сложения — вы и деревянный святой Христофор, что торчит на набережной!

— Вы кому это сказали? — осведомился молодой немец. — Вы сказали это дворянину, у которого двадцать поколений предков владели землями в Лифляндии?

Рейнгольд встал между ними, упершись каждому в грудь растопыренной пятерней.

— Мы упустим время! — рявкнул он. — Пока русский царь в Риге, нужно сообщить ему о положении лифляндского дворянства! О реквизированных имениях, о произволе шведов!

— И посадить его себе на шею? Фон Паткуль, между прочим, ни разу не обмолвился о том, что в коалиции, создаваемой против шведов, должна быть и Россия!

— Когда фон Паткуль задумывал эту коалицию, русский царь воевал с турками! — вмешался фон Рекк. И господа заговорили так быстро и злобно, что Алене уж ничего не удалось разобрать.

Да и спать ей хотелось. Она привыкла в Риге рано ложиться.

Немцы оставили ее в покое всего на три денька.

На ночь глядя в ее комнатку ворвался фон Рекк.

— Фрау Хелене, случилось непоправимое! В вашего царя стреляли!

— Как стреляли?.. — Алена изумилась до того, что уронила гребень, которым на ночь длинные волосы расчесывала.

— Из мушкета с бастионной стены! Фрау Хелене, его предали! Я знаю, чья это работа! Барон фон Вайсман тайно известил Дальберга! Мы немедленно должны обратиться к русскому царю!

— Мой Бог, при чем тут я?

— Вы — метресса русского царя! Милая фрау Хелене, все надежды лифляндского дворянства возложены на вас! Собирайтесь скорее!

И фон Рекк заставил-таки Алену заплести косу, собраться, одеться и последовать за собой.

— Вы обратитесь к нему! — убеждал фон Рекк. — Вы умеете очаровывать людей, я сам это видел!

Алена подумала, что вырывать руку из здоровой лапы фон Рекка она не станет, потому что больно будет, а когда он сам ее выпустит — тогда уж извернется и даст дёру.

Фон Рекк привел ее к воротам постоялого двора Мермана, а там уже ждали Рейнгольд и иные дворяне, Алене вовсе не известные. Событие было чревато большими неприятностями для Дальберга — а ну, как дурак часовой подстрелил бы русского царя, неосторожно бродившего напротив бастиона по контрэскарпу и оказавшегося чересчур близко к главному валу? С одной стороны, Дальберг лежит больной и пролежит, пока посольство не уберется восвояси. С другой — часовому-то и положено в таких случаях стрелять. И на сей предмет к Лефорту был направлен для разъяснений капитан Лилиенштерн. Он вроде и извинения принес, однако же просил Лефорта запретить волонтерам околачиваться где не след, Рига-то — крепость, а в крепостях так заведено. Лефорту пришлось одобрить выстрел часового, и они с капитаном, оба отлично зная, по кому была выпущена пуля, долго на все лады раскланивались.