Майкл Стэкпол - Секретная карта

— Все небо затянули чудовищные облака, скрыв солнце. Пошел снег — невероятный, ужасающий черный снег. Свирепые ветры принесли с собой черные метели, — ветры, способные заживо сорвать плоть с костей. Но даже такая смерть во время бури была все же лучше прикосновения магии. — Взгляд Ятана был устремлен вдаль. — Мальчик заплатил всего лишь больной рукой за способность дышать водой, или не дышать вовсе, потому что магия теперь очень слаба.

Он бросил взгляд на Джейаса и продолжил:

— Селения были погребены под снежными завалами. Ледники ободрали землю до голых камней. В горах все еще можно найти ледяные деревни — дома, люди, повозки, животные, все так и остались, навечно заледеневшие, на тех самых местах, где их застала буря.

Моравен кивнул.

— Я видел это, Учитель, хотя теперь почти все растаяло. Дикая магия и сейчас иногда проявляется и действует, но редко на землях Девяти. Только в Пустошах — Долосане и Иксилле. По крайней мере, мне так говорили.

— Но страх остался — вот почему, Джейас, тебе приходится так много учиться. — Ятан снова кашлянул, но не стал пить. — Когда Империя была восстановлена, люди постепенно становились все неосторожнее. Мы изучали искусство владения мечом для достижения джейдана, но прочие хотели заполучить магическую силу побыстрее. Правитель Нелесвин и его ваньеши изучали ксингна, чтобы достичь джейдана. Когда в их распоряжении оказалась магия, они использовали ее для увеличения степени своего мастерства. Они искали самый легкий путь, и их глупость стала причиной Катаклизма.

Моравен кивнул — больше из уважения к своему Учителю. Мастер Ятан был одним из немногих джейкаи, оставшихся на землях Девяти Княжеств, на которые Кирса разделила Империю для безопасности государства. Он пытался убедить Правителя Наленира, что ваньеши должны быть уничтожены. Более того, он считал что изучение магии должно быть ограничено. По его мнению, воины Империи могли держать в узде свои магические способности, а неумелые ваньеши — нет.

Но это оттого, что Правитель Нелесвин и твой Учитель ненавидели друг друга. Ты — мой Учитель, но я вижу, что их ненависть заразила и тебя.

После наступления Катаклизма, когда на земле свирепствовали магические бури, долгие годы не приходило лето, и люди умирали от голода или еще худших напастей, все большее значение приобретали школы, где обучали различным умениям. Простые люди не особенно верили в магию, зато были убеждены, что вполне можно верить в сверхспособности человека, достигшего определенного уровня совершенства. В самом деле, такого мастерства достигали немногие. Даже теперь, когда население выросло и вновь стало таким же, как до Катаклизма, положение не изменилось. И до сих пор люди боялись; так что, если бы не Данос и его семья, последние два дня пути Моравен провел бы в одиночестве.

Школы воинского искусства также положили начало традиции ксидантцу. Лучшие воины должны были путешествовать по землям Девяти и даже за их пределами, сражаясь с несправедливостью и жестокостью, не обращая внимания на национальности и соображения государственной политики. Никто не имел права повелевать ими, и, несмотря на то, что многие талантливые ученики поступали на гарнизонную службу или в охрану, самые лучшие высоко ценили свою свободу. Появление ксидантцу означало, что ни одному властителю не удастся больше собрать войско, подобное армии Кирсы; а значит, стало почти невозможным повторение битвы, достаточной для еще одного Катаклизма.

— И воспоминание об этой глупости, Моравен, заставило меня просить тебя об этой встрече.

— Да, Учитель?

— То, что случилось с мальчиком, может произойти и с Девятью. — Ятан подался вперед, и подушка за его спиной соскользнула вниз. — Как ты сказал, магия почти исчезла. И, отчасти, исчез страх, который она вызывала. Находятся те, кто отправляется в Пустоши. В поисках древнего оружия они разоряют захоронения — новые и древние, надеясь найти нечто, что поможет им создать непобедимую армию.

Моравен нахмурился. Оружие и вещи тех, кто обладал мастерством, не могли прибавить умения другим, но были пропитаны магией, которую в свое время применяли их обладатели. Как бы там ни было, оружие мастеров могло сделать более успешными тренировки. Он задал разбойнице вопрос о мече Мацила, поскольку знал, что клинок принадлежал его семье на протяжении многих поколений и был очень могущественным. Мацил упорно трудился, чтобы достичь мастерства, и не позволял мечу помогать себе, но такие, как он, были редкостью.

— Учитель, ты видел что-то подобное в Морианде?

— Немного, они продавались как старинные безделушки, но это были прекрасные образчики. Один-два явно побывали в свое время в Турасиндском походе. — Глаза Ятана сузились. — Где-то, далеко за пределами Девяти, в Иксилле, расположено древнее поле битвы, где пало великое множество воинов. Оружие, погребенное там, пропитано магией, и кое-кто вполне может возомнить, что с его помощью он может стать Императором.

Моравен поднял бровь.

— Не Правитель Кирон. Его старший брат, возможно, стремился к этому, но у богов оказались другие планы относительно него. Правитель Пируст?

— Пируст? Разумеется. Дезейрион хочет закрепить завоевание Гелосунда, а затем захватить Наленир. Хотя есть и другие, кто, возможно, не возражал бы против появления в Морианде новой правящей династии. — Ятан пожал плечами. — Что до меня, то единственное, чего я хочу — чтобы никто не потревожил могилы моих товарищей и моего Учителя. Но я слишком стар для путешествия в Пустоши, чтобы самому проследить за их могилами. Поэтому я хочу, чтобы ты сделал это вместо меня.

— Отправился в Иксилл? — Моравен ощутил волну ужаса. Земли далекого Иксилла были изуродованы вырвавшейся на волю неуправляемой магией. Он не верил ничему из того, что слышал о начале Катаклизма и его причинах, однако прилагал достаточно усилий, чтобы даже не слушать. Если в голову приходили непрошеные мысли, Моравен старался отогнать их подальше, и это ему вполне успешно удавалось.

— Ты сделаешь это для меня, Моравен Толо?

— Учитель, ради тебя я пошел бы приступом на Девять Кругов Ада. Я отправлюсь немедленно.

Ятан поднял руку, а затем снова протянул пустую чашку.

— Если ты уедешь сейчас, мы не увидимся во время Празднества. И не успеем допить эту бутылку прекрасного вирлу. Дело, которое я тебе поручаю, очень серьезно, но даже те, с кем оно связано, будут участвовать в Празднестве. Останься и ты.

— Доброта моего Учителя не имеет границ.

— Нет, Моравен. Это не так, далеко не так. — Он поднял чашку и сделал маленький глоток. — Я посылаю тебя спасти мир. Наслаждайся Празднеством и запомни мир с его лучшей стороны. Это не сделает твою работу труднее, но, может быть, подбодрит, когда тяжесть задачи станет непосильной.