Артур Кларк - ДОРОГА К МОРЮ

Артур Чарльз Кларк

ДОРОГА К МОРЮ

Падали первые осенние листья, когда Дарвен встретился со своим братом на площадке около Золотого Сфинкса. Бросив флайер в кустах у дороги, он пешком добрался до вершины холма и взглянул на море. Резкий ветер гулял по вересковым пустошам, грозя ранними морозами, но внизу, в бухте, где лежал Шастар Великолепный, было еще тепло – холмы, стоявшие полумесяцем, надежно защищали город от ветра. Пустые причалы и набережные дремотно нежились в лучах бледного заходящего солнца, глубокая синева моря мягко омывала мраморные берега. Дарвен снова посмотрел вниз на знакомые до мельчайших черточек улицы и сады своей юности, чувствуя, что его решимость ослабевает. Он был рад, что встречается с Ханнаром здесь, в двух километрах от города, а не среди знакомых картин и звуков, ожививших бы его детство.

Отсюда Ханнар казался ему лишь маленькой точкой далеко на склоне холма,- он взбирался вверх, как всегда, неспешно, в обычной своей ленивой манере. Дарвен мог бы за пару секунд одолеть на флайере расстояние, отделяющее его от брата, но знал, что тот не скажет ему за это спасибо. Поэтому он просто стоял и ждал под укрытием огромного Сфинкса, иногда делая несколько шагов туда и сюда, чтобы согреться. Раз или два он подходил к голове чудовища и пристально вглядывался в его неподвижное лицо, нависающее над городом и морем. Дарвен вспомнил, как когда-то мимо, ребенком, гуляя в садах Шастара, он впервые увидел в вышине над горизонтом его припавшую к земле фигуру. Он подумал тогда еще, а вдруг эта фигура живая.

Ханнар выглядел не старше, чем при последней их встрече, двадцать лет назад. Его волосы были такими же темными и густыми, лицо оставалось гладким, и неудивительно: мало что нарушало спокойную жизнь Шастара и его обитателей. Это казалось жестокой несправедливостью, и Дарвен, поседевший за много лет неослабного каторжного труда, почувствовал укол зависти.

Их приветствие было коротким, но не лишенным тепла Ханнар подошел к летательному аппарату, лежащему на подстилке из вереска и примятых кустов утесника. Он постучал палкой по плавным металлическим обводам флайера и повернулся к Дарвену:

– Какой маленький. Неужели ты проделал на нем весь путь?

– Нет, только с Луны. С Проекта я возвращался на лайнере, он больше этого корабля раз в сто.

– А где этот ваш Проект – если не секрет?

– Никакого секрета. Мы строим корабли в космосе, И орбитой Сатурна, где притяжение Солнца почти не чувствуется и требуется небольшое начальное ускорение, чтобы отправлять их за пределы Солнечной системы.

Ханнар взмахнул палкой, указывая на синие воды под ними, на цветной мрамор маленьких башенок, на широкие улицы с неспешным движением:

– Отправлять их в такую даль, где ничего этого нет, а только темнота и одиночество, – ради чего?

Губы Дарвена сжались в тонкую прямую линию.

– А я? – тихо произнес он – Я ведь всю свою жизнь провел далеко отсюда.

– И это сделало тебя счастливым? – безжалостно продолжал Ханнар.

Дарвен некоторое время молчал.

– Это принесло мне нечто гораздо большее,- ответил он наконец.- Я вложил все свое умение, все таланты, но зато испытал минуты такого торжества, какое тебе даже не снилось. Тот день, когда Первая экспедиция вернулась в Солнечную систему, стоил целой жизни, проведенной в Шастаре.

– Ты думаешь,- сказал Ханнар,- что под теми чужими солнцами, когда покинешь этот мир навсегда, сможешь построить города прекраснее этого?

– Если возникнет надобность – да, мы их построим. Если нет – мы создадим другие вещи. Мы должны это делать. А что твой народ создал за последнюю сотню лет?

– Да, мы не изобретаем машин, мы повернулись спиной к звездам и довольствуемся своим собственным миром, но мо еще не значит, что наш народ живет в праздности. Здесь, в Шастаре, мы ведем тот образ жизни, который вряд ли кто-то сумел превзойти. Мы научились искусству жить; наша аристократия – первая, не владеющая рабами. Это наше достижение, по нему история будет судить о нас.

– Это несомненно,- ответил Дарвен,- но не стоит забывать, что ваш рай был построен учеными, которым пришлось воевать с природой точно так же, как сражаемся мы, чтобы мечты превратить в реальность.

– Люди не всегда добивались успеха. Даже планеты нашей системы одерживали победу над человеком; почему миры под другими солнцами должны быть более гостеприимны?

Замечание было справедливым. И по прошествии пятисот лет память о тех первых неудачах была достаточно горька. С какими великими устремлениями и надеждами человечество отправлялся к другим планетам в последние годы двадцатого века – и обнаружил, что они не только безжизненны и беспощадны, но и яростно враждебны к нему! От зловещих морей огненной лавы на Меркурии до кочующих ледников твердого азота на Плутоне – нигде не было места, где человек мог бы чувствовать себя в безопасности. И после целого века бесплодной борьбы он вновь вернулся в свой собственный мир, на Землю.

Однако мечта не умерла; от планет пришлось отказаться, но все равно оставались те, кто осмелился мечтать о звездах.

Эти мечты наконец воплотились в необыкновенный прорыв, Первую Экспедицию,- и с ней пришло пьянящее чувство долгожданного успеха.

– На расстоянии десяти лет полета от Земли существуют пятьдесят звезд класса нашего Солнца,- сказал Дарвен, – и почти у каждой имеются планеты. Сейчас мы полагаем, что наличие планет – это так же характерно для звезд класса С-два, как и наличие у них спектра, хотя и не знаем почему. Так что поиск миров, подобных Земле, в этот раз должен оказаться успешным; я не думаю, что в том, как скоро мы нашли Эдем, была какая-то особая удача.

– Эдем? Это так вы назвали ваш новый мир?

– Да. Название показалось вполне подходящим.

– Вы, ученые, просто неизлечимые романтики! Но не слишком ли вы прельстились названием? Ведь, если помнишь, жизнь в том первом Эдеме была не слишком-то дружблюбной по отношению к человеку.

Дарвен печально улыбнулся.

– Это, опять-таки, зависит от точки зрения,- ответил он, показывая на Шастар, где уже загорались первые огоньки – Если бы наши предки не вкусили от древа познания, у вас никогда бы не было всего этого.

– А что, с твоей точки зрения, случится со всем этим теперь? – горько спросил Ханнар.- Сейчас, когда вы открыли дорогу к звездам, вся сила и энергия человеческой расы отхлынут от Земли.

– Я не отрицаю этого. Такое случалось раньше и случится опять. Шастар пойдет тем же путем, что и Вавилон, и Карфаген, и Нью-Йорк. Будущее строится на булыжниках прошлого; и мудрость состоит в том, чтобы принять этот факт, а не противиться ему. Я люблю Шастар не меньше, чем ты, люблю так сильно, что не решаюсь спуститься и пройти по его улицам, хотя никогда не увижу их снова. Ты спрашиваешь меня, что с ним станет, и я скажу тебе что. Наши действия лишь приблизят его конец. Даже двадцать лет назад, когда я побывал здесь в последний раз, я ощутил, как моя воля ослабляется бесцельным ритуалом вашей жизни. Вскоре так будет во всех городах Земли, потому что все они подражают Шастару. Я думаю, экспедиция подоспела вовремя, возможно, даже ты поверил бы мне, поговорив с людьми, вернувшимися со звезд, и ощутил бы, как кровь быстрее струится по твоим венам после всех этих веков спячки. Твой мир умирает, Ханнар; то, что у тебя есть сейчас, ты сможешь удержать еще достаточно долго, но в конце концов оно выскользнет у тебя из пальцев. Будущее принадлежит нам, а тебя мы оставим с твоими мечтами. Мы тоже мечтаем и теперь отправляемся превращать наши мечты в дело.