Болотная ведьма. Трактирные истории - Катерина Крылова
Из них-то и приходили «шпионы». Небывалое преображение «Снежных волков», а, главное, наплыв клиентуры стал для остальных трактирщиков и даже для хозяев «высоких» постоялых дворов настоящим вызовом. За прошедшие два месяца практически все так или иначе пытались разузнать секреты хозяина трактира и главного кухаря, которым теперь именовался Мих. Кто-то в открытую приходил и заказывал блюда, пытаясь угадать состав, кто-то лез через заросли, высматривая устройство каменного чана и коптильни, кто-то подкупал работников. Тларг даже выдал Миху премию «за вклад в кассу». Тот с удовольствием брал деньги у разведчиков, наговаривал три сундука вранья и сдавал выручку Тларгу. Статья дохода «от шпионов» росла на глазах первый месяц, а затем иссякла. Даже самые тугодумные поняли, что так просто секреты от Миха не узнаешь и переключились на подавальщиц и кухонных мальчишек. Таким образом всем стал известен секрет «каменного чана», а пара пацанов лишилась работы на кухне навсегда. Тларг их незамедлительно выгнал. На работу в тех заведениях, куда они сбывали новости и секреты их не взяли. Кому нужны доносчики и перебежчики! Впрочем, «кухонный шпионаж» не прекращался, чем приносил радость и смех команде «Снежных волков» практически ежедневно.
— Тларг, ну давай собак по территории отправим. Пусть пару-другую разведчиков куснут! — начала канючить Ринка после рассказа о воровке. Кухарку-горничную уже три раза пытались подкупить и пару раз похитить. Тогда ее отбивали те самые молчаливые серые псы, что охраняли склады. Практически с первых дней они ластились к девчонке, строя из себя игривых щенков и давая кормить с рук, чего даже Тларг не делал, боясь без тех самых рук остаться.
— Это ты у нас какое-то «собачье слово» знаешь, вот сама с ними и обсуди! — порыкивал он не хуже пса.
— И обсужу! — сверкнула на него глазами Ринка.
— Скажи лучше, когда пойдем Марковку богам посвящать? — пробурчал трактирщик. — Мальчонке уже больше полугода. Пора бы.
Сказал и увидел, как опустились ее плечи, а взгляд стал отрешенным. Сразу же отругал себя. Ребенка посвящают богу мать, отец и родные. Идут в храм, приносят жертвы, принимают его в род, надевают на малыша семейные обереги. Тогда же или некоторое время спустя кто-то из богов принимает ребенка, на его плече вспыхивает особый знак, оставаясь там на несколько часов, затем выцветает. Но уже тогда родные знают, что их малыш принят, что он под покровительством. Вырастая, человек, чаще всего, обращается к тому богу, который принял его. Ищет поддержку в его храмах или у его алтаря. Если же мать нагуляла ребенка или же сама такая же «безбожная», то есть не посвященная никому, то помочь ей посвятить ребенка может кто угодно. При этом принимая малыша в свой собственный род. Становясь названными отцом, дедом, теткой или дядюшкой. Но тогда уже именно этот род отвечает за ребенка, а тот принадлежит ему. Одна мать, без поддержки родни или тех, кто готов принять малыша как своего собственного, сделать этого не может. Разве что пойдет к алтарю Забытого. Бога нидлундов, расы ушедшей или сгинувшей много столетий назад. Люди тоже могут избрать его своим и просить защиты или чего он там может дать. Так, например, делают морские кнёсы Северных островов. Но в Империи этого нет. Теперь про нидлундов и их бога точно никто не скажет, разве что высокие рода, которые хранят знания тысячелетий в своих библиотеках и не рвутся поделиться ими с простонародьем. Посвятить ребенка Забытому, все равно, что никому не посвятить. Не будет знака на плече, не будет никаких признаков посвящения и для всех остальных он останется «безбожным». Ведь Забытого потому так и называют, что никто не знает его имени, не знает какой он и за что отвечал, вообще ничего не знает. Даже странно, что его статуя — человека в просторном плаще с надвинутым на лицо капюшоном и алтарь до сих пор есть во всех храмах.
— Ты, это… — Тларг не успел договорить, извиниться и сделать своё предложение, как Рина скрылась на кухне, а там и во дворе, выбежав через заднюю дверь.
Рийна
«Кому похожа, а кто и не на рожу с сиськами смотрит,» — подумала я в первый момент, увидев в руке Тларга собственный портрет.
«Нашли! Как? Хватать малого и бежать! Куда? Опять!» — мысли табуном коней пронеслись в голове, а затем я выдохнула и взяла себя в руки. В тощей темноволосой девчонке никто не узнает «рыжую пышную хохотушку», да и забралась я не так далеко. Можно сказать, под носом у герцогской семьи. Искать по серьезному будут гораздо дальше и в других направлениях. И вряд ли кухонную девку на постоялом дворе. По мнению высоких, богатство должно было вскружить мне голову, а печать я прихватила просто заодно, потому что вряд ли понимала, что это такое на самом деле. Ищут след денег.
Я попыталась переключить Тларга на насущное и предложила пустить собак по территории, так сказать, в охрану, на что тот сначала понес что-то про «собачье слово», а затем и вовсе ляпнул про посвящение Марка богу. Неужели, он не понимает, что ребенка богам посвящает род и, главное, отец?
Тларг понял, ЧТО он действительно ляпнул и засмущался, а я, воспользовавшись этим, выскользнула во двор и ушла гладить и чесать собак. Когда я с ними, ко мне вообще никто не подходит. Боится. Так у меня появляется время насладиться тишиной и привести мысли в порядок.
«Что делать? А ничего! Жить дальше. Может даже мужчину найти…» — думала я. Печать нидлундов лежала у меня в торбах с тряпьем. Там же была часть украденного золота. Всего несколько монет. Их я взяла с собой для подстраховки, если не удасться быстро найти работу с жильем. Впрочем, ими мне воспользоваться так и не пришлось. Я не боялась, что печать найдут по магическому следу. Это в пристутсвии герцогских родов она фонила магией, а обладатель древней крови надежно глушил этот фон одним своим присутствием. Грубо говоря, в присутствии нидлунда она становилась тем, чем и являлась на самом деле, охранным амулетом.
