Эртомикон: Энеральд Гаргонов (СИ) - "Borokudo"

На удивление, за все эти дни я не так часто встречал насекомых, думаю, что-то их приманивает и сжирает, или они входят в рацион каких-нибудь расплодившихся птиц.

Следующий день прошёл достаточно мирно. Я всего раз встретил местного зверя. Какой-то полутораметровый кошак с длинной узкой мордой переходящей в подобие рога. Обойдя его за километр, продолжил путь.

С наступлением сумерек, я начал приготовления ко сну, но слишком сильно расслабился и позволил себе немного пошуметь. Как назло, на этот шум прибежала, уже известная мне киса.

Чудом заметив слабое не естественное покачивание кустов, встретился глазами с шуткой природы

— Тих-тих-тиха, — начал я успокаивать настороженную хищницу. — Я люблю кошек, а ты вон какая, давай мирно расстанемся? — в ответ кошак скривил морду и рванул в мою сторону. Судорожно выпустив клинки богомола и слегка порезавшись, я готовлюсь дать отпор, но неожиданно для меня кошка прыгает на дерево и начинает перемещаться по верхам, стало сложно уследить за ней, и в этот момент она, выпустив когти, прыгает прямо на меня. Я насаживаю её на левый клинок, она меня на рог. Не успеваю прочувствовать боль, как отрубаю ей голову правым клинком.

— Говорил же, блять, — прокряхтел я, через силу давля лыбу, и медленно начал вытаскивать рог из своей груди, повезло, что он мягкий и не глубоко вошёл. Отвязав грубо снятую чешуйчатую кожу и отрезав кусок штанины, я перевязал всем этим добром грудь.

Никуда не отходя, уже проверенным способом с разными мразными выражениями развёл костёр и принялся свежевать и жарить новую добычу, в этот раз уже не было ощущения кастрации.

Наевшись от пуза жесткого мяса, всё же жертва бегала по лесам и на ферме никогда не бывала, я попробовал помедитировать. Неожиданно это помогло, медитация притупляла сводящуюся с ума головную боль. Иногда я стал засыпать подобным образом и неизменно видеть один и тот же сон, как я пытаюсь поднять рычаг переключения нанитов. Мол, поднимешь, сможешь научиться управлять аугментациями.

Примерно на двадцать четвёртый день пути, мне на пути попалось дерево похожее на плакучую иву. В высоту метров десять с многочисленными голубоватыми цветками на длинных ветках, которые спокойно доставали до самой земли и полностью скрывали ствол дерева, образуя внутри полость.

Вся земля вокруг устлана синим ковром, воздух пропитан нежным сладковатым ароматом. Без малейших колебаний я захотел сделать это дерево своим временным домом.

Тщательно разведав окрестности, ничего нового не увидел, разве что в лесу великанов стали чаще попадаться открытые места, да и сам лес как-то измельчал.

Бережно отодвинув ветки плакучей ивы, я увидел все те же красивые цветочки на земле и не примечательные серые грибы у самых корней.

— Кошатинка давно закончилась, — начал вслух рассуждать я, — мелкую живность руками хер поймаешь, змей давно не попадалось, на кого-то большого охотится слишком опасно. Ловушки делать слишком долго, ждать пока кто-то попадется ещё дольше. Вот ничего не остаётся кроме, как зажарить и съесть представителя шляпников. Я ведь прав? — обратился к грибам, и, помявшись минуту, начал разводить костёр приговаривая: — Серые, значит больше шансов на то, что съедобные? Если что, надеюсь, наниты помогут вывести токсины.

Расчистив небольшое место недалеко от ивы, разжег небольшой костер так, чтобы случайно не спалить новый дом. От греха подальше, дополнительно обкопал костер по периметру.

Сорвав пару небольших грибов и насадив на заострённые палочки, я принялся их жарить. Подождал, пока шляпки покроются коркой и брезгливо снял пробу.

Пожевав и распробовав, заключил: — Гриб, как гриб, — и продолжил трапезу. Во избежание неприятностей, решил остановиться на четырех грибочках.

Ненасытная утроба хотела поглотить куда больше представителей шляпников, но сделавший петлю из души инстинкт самосохранения попытался её задушить.

— Такую трапезу надо запить, — решил я и осушил изрядно потрепанный бурдюк.

Заготовив еду для огня, расставив повсюду водосборники из листьев, пару часов помедитировал и приготовился ко сну. Расположился аккурат под ивой, где из-за цветочного ковра было сухо и мягко. Часть веток раздвинул так, чтобы свет от костра попадал внутрь. Спалось сладко и без задних ног. Иногда мне казалось, что моя головная боль отступает.

Ранним дождливым утром, сидя под ивой, я принялся за сооружение ловушек. Самыми простыми, эффективными и быстрыми в производстве, на первый взгляд, были силки, но материала достаточный прочности и гибкости для изготовления петель у меня пока нет.

Мне бы ещё частокол вокруг ивы соорудить. И накопать волчьих ям. И копей бы штук десять. Метать их попробую.

Два дня потребовалось, чтобы смастерить нормальную лопату. Вытесанная из цельного куска ствола, сучка и ветки от него же, она стала незаменимым помощником в изменении ландшафта, я делал его опаснее для всёх, кроме себя, разумеется.

Для начала потребовалось вырыть яму глубиной в полметра, туда были установлены заострённые колья, соорудить крышу не отличимую от окружающей подстилки леса и ждать.

Может через месяц другой чуйка какого-нибудь животного подведет, и он насадится на колья. Таких ям я накопал три, на больше сил не хватило. Они служили скорее для обороны, чем для охоты, ведь располагались не так далеко от ивы.

С приходом нового дня, я решил наделать ступ. Ловушка идеально подходит для ловли не очень крупных птиц, при этом чаще всего птица добывается живьем. Для меня было самое главное то, что её можно просто и быстро изготовить. Представляла она из себя корзину, сужающуюся ко дну. Мне даже можно не делать ступу заранее. Достаточно вбить колышки в землю, сформировав ловушку прямо на месте.

Сверху корзины устанавливаю жердь или специальную площадку, или вороток с приманкой, с ягодами, которые я стремаюсь есть. Пока устанавливал ступы, мне на глаза попадались высокие пни.

— Хм, не лезь на рожон, да? — сразу вспомнилась дикая ухмылка моего деда.

— Эх, старые фильмы, множество специфических знаний. Спасибо вам за уроки, ныне почившего, слесарного дела и охотничьего промысла, — мысленно отправил я подарки в глубины космоса в неизвестные известные дали.

Все попадавшиеся мне на глаза высокие пни стали смертельными капканами на мелких животных, например, местных лисиц. Я расщеплял верхушку пня, делая из него специальный капкан-трезубец, который называется рожон. Такие рожны позже нужно будет снабдить приманкой, чтобы животинка прыгала и попадала лапами в щели, и застревала.

Я заново изобрёл ещё пять видов ловушек. Большинство из них были разновидностями слопца. Эта ловушка состоит из нескольких бревен, один конец которых упирается в землю, а другой подпирается таким образом, чтобы, когда дичь подходит под бревно, второе падает и раздавливает жертву. Как именно подпирать и закреплять бревна я не знал, поэтому немного поэкспериментировал. Срубить деревья было той еще проблемой, хоть и выбирал небольшие.

— Нужно не забыть про самоловы… — прошептал я сам для себя. — Как найду материалы, может быть, вспомню про кучу подвешенных крючков.

Далеко не всегда получалось ставить ловушки на звериных тропах. Я как плохой охотник решил брать количеством, использую различную приманку: ягоды, шишки, грибы и листья с верхушки деревьев. Хорошие куски мяса я зажал, но внутренности обильно украсили лес.

На сооружение минного поля ушли все мои силы, но оно того стоило.

В один из вечеров, меня навестил уже знакомый воды генерал, и пошёл дождь без всяких видимых причин. И шел он четыре недели. Я узнал все виды дождя. Мелкий жалящий дождь. Старый и жирный дождь. Дождь, льющийся с боку. Когда земля представляла собой болото, я смог почувствовать, что такое дождь из-под земли. Дождь даже по ночам не спал и что-то нашептывал.

А потом дождь ушёл так же быстро, как и пришёл, но каждые несколько дней небо снова начинало гневаться, и генерал спускался ко мне со словами: “И не забывай, блядь, страдать! Потом воздастся”.