Аврора. Заря сгорает дотла - Кейт Андерсенн
— Какадук! — выдохнула Ро в смятении. И тут же с облегчением хлопнула себя по лбу и рассмеялась. — Я ведь отправила его охотиться.
Фаррел Вайд лишь покачал головой.
— Послал Видящий нареченную.
Аврора, вытаскивая из когтей ластящейся к ее волосам птицы бумажный комок, вздрогнула, сердце ухнуло подстреленной счастливой птицей, но внешне девушка лишь прищурилась с упреком:
— Не рановато ли такими словами бросаться, ваша темная светлость?
Фаррел пожал плечами.
— Тебе вообще спать пора.
— Ой, да ты вечно мне приказываешь, а я тебе не… Хм, карта… — озадачилась Аврора, развернув подарок Какадука. — Какие-то знаки…
— Какаду вечно приносят какую-то ерунду, — отмахнулся Фаррел и вернулся на свое место.
— Не скажи… — пробормотала Ро и едва ли не носом ткнулась в мятую карту. Обрывок, по чести говоря. — Тут написано «…d tu veux». Это ведь из девиза Блэквингов и Мерче. Ах, Фарр, это же… с маяка на краю земли!
Фаррел отобрал у Ро бумагу и хмуро засунул в рот остатки бутерброда. Едва не прожег кусок надписи мрачным взглядом.
— Веришь во что не попадя, Ро Бореалис.
Ро обиделась.
— Между прочим, есть слишком много доказательств тому, что это правда.
— Косвенных. Косвенных доказательств.
— Каких же косвенных!
— Никто не может доказать, что Мерчевиль и Буканбург были одним целым. А маяк на краю земли — это вообще легенда.
— Да какая… какая легенда! Сваль оттуда приплыл! Да и ты ведь сам верил!
— Я? Когда это?..
— А экспедиция на край света? А стекло для далекозора? «Спасти империю»?..
Она даже руками взмахнула бессильно. Левой, в большинстве своем. И ломтик соленого огурца упал на пол с бутерброда.
— Это не то же самое, — терпеливо возразил дознаватель. — Экспедиция нужна. Но не из-за маяка. А чтобы покорить новые земли. А артефакт… Буканбург ничего не заметил, поэтому остается в сокровищнице. Ро, ну как можно увидеть невидимое? Сама подумай!
— Но есть ведь карта… где моя записка? Вот та, кровавая?
Ро вскочила, едва не сгорая от ярости. Фарр же, наоборот, не вставая, совершенно спокойно сунул руку в нагрудный карман и, вытащив искомый предмет, протянул ей. Ни один мускул на его расслабленном лице не дрогнул. Аврора поспешно развернула карандашной картой кверху и ткнула дознавателю под нос.
Какадук тем временем спорхнул на пол клюнуть потерянный огурец. Больше из свойственного какаду любопытства.
— Вот это карта. К маяку.
— Которая была нацарапана на стене рухнувшей пещеры.
— А это?
«…d tu veux».
— Обрывок, принесенный птицей? Нет, Ро, я не то, чтобы тебе не верю. Но доказательств все равно нет. То, что это карта к маяку на краю света, как ты это называешь, тебе сказала морская сирена. Смысл существования которой — пожирать людей.
Ро насупилась.
— Так уж и смысл… А вот Кастеллет мне поверил.
— И запер как умалишенную.
— Это его брат, не Чак…
Ро снова прошила дрожь воспоминаний. Она хотела обхватить плечи, но Фарр положил ладонь на ее пальцы. Стало теплее. Немного.
— Мы разберемся, Ро, обещаю. Но лезть во что бы то ни было сломя голову — не наш метод.
— Не твой, ты хотел сказать.
— Не слишком это к лицу имперскому дознавателю, это да… Но и тебе, заря моя, такой навык пригодится. Да он у тебя и есть. Не слишком прокачан, но — есть.
Ро вздохнула. А может, он и прав. И она просто помешалась на том будто некий маяк решит местно-мировые проблемы. Ведь не решит. Кому нужна история и что она решает?
— Что ты собираешься сделать с Седриком?
— Вот ты пойдешь спать, и я загляну в картотеку. Когда найдутся письменные доказательства…
— Как это «загляну»?! Вместе заглянем, разумеется?
Фаррел вздохнул и, нагнувшись. отобрал у Какадука несчастный огурец.
— Ро, тебе стоит отдохнуть. И волноваться для тебя — лишнее…
В возмущении Аврора снова вскочила.
— Да как это так?! Ведь я эту тему раскопала, изучила, жизнью рискнула, а ты — «спать»?! Да ни за что!
Он посмеялся ее упрямству и сунул в рот последний бутерброд. К маринованным корнишонам прилагался добрый кусок овечьего сыра. Свел брови и посмотрел в никуда, не обращая внимания на звуки протеста.
— …то Седрик Джарлет пойдет под суд и распрощается с головой.
Ро побелела, проглотив сыр на пару с огурцом и хлебом враз.
— Снова… казнить?!
Лицо дознавателя не изменилось, когда он посмотрел на девушку в одеяле.
— Ро, я уже говорил тебе: закон есть закон, и он обязан быть суров.
Ро заходила взад и вперед. Ну, как ему объяснить?.. Как объяснить миру все то, что ты с рождения знаешь — правильно? А мир никак не может понять.
Но объяснять ты обязан. Особенно тем, кого ты… любишь, будем уж откровенны, что ли.
Обернулась решительно, и одеяло свалилось таки с плеч.
— Фарр, ну, ты посмотри… вся белиберда со Странником началась из-за той резни девятнадцать лет назад. Именно из-за того, что закон был суров. Я не знаю, что не понравилось Лукрецию… Но он хотел предотвратить создание империи любой ценой и сложил за это жизнь. И пусть ты казнишь Джарлета, даже… Кастеллета — пусть. Но их поддерживают многие. Таурон, разбойники в горах, да и Блэквинг вряд ли останется в стороне, если его зять сложит голову, пусть и после справедливого суда, капитан Барм со «Звезды Востока»… Нельзя так! Любая жестокость породит жестокость — это еще более суровый и непреложный закон, чем тот, о котором говоришь ты. Потому что это закон мироздания, а не человека, который сам по себе — лишь творение.
Фарр потер морщины на собственном лбу.
— Хм… если устранить того, кто разваливает империю, она развалится… Парадокс, но… звучит логично. И что же ты предлагаешь?
Ро закусила губу и уставилась на его пальцы, выбивающие дробь по столешнице. Сказать?.. Конечно, сказать! Когда, если не сейчас, раз уж это ночь посиделок и откровений, даже если и собственных. Она его любит — дожили! Надо же в таком себе признаться в столь неудобный момент. Да знаешь ли ты вообще, Ро, что значит любить?..
— Вообще-то, пока ничего… Но у меня есть идея. Была, точнее. Пока Кастеллет не перехватил
