Максим Марух - Игра Лазаря

– От сложения ваших имён можно получить много интересных имён для ваших будущих детей, – сказал Лазарь, когда все расселись. Музыка загремела с прежней силой, однако все за столом прекрасно его расслышали. – Николсон, если вам нравится кинематограф. Или Никсон, если политика.

– Это фамилии, – холодно возразила Дара, меняясь в лице, и поспешила перевести разговор: – Девочки, а куда делся…

– Или Соник, – мечтательно продолжал Лазарь, – если вам нравятся детские компьютерные игры.

– Тогда лучше просто Коля, – немного подумав, улыбнулся рыжий. Улыбка получилась до того милой и обезоруживающей, что девочки немедленно отреагировали на неё нежными взглядами.

– Финист Ясный Сокол, – уважительно кивнул Лазарь. – Неплохо. А для девочки подойдёт Коляда, если вы любите петь песни и получать за это конфеты. Ты спросишь, откуда взялся слог «да»…

– Ник, будь добр, закажи мне «Фею»! – прокричала Дара на ухо рыжему. – Его в баре делают. Махни мне, когда будет готов – я подойду!

Не отрывая улыбающихся глаз от Лазаря, Ник кивнул и стал подниматься из-за стола.

Лазарь не удержался:

– Махни мне, если не продадут – я подойду.

Фирменная эндорфиновая улыбочка померкла, но уже через мгновение зажглась вновь. Ничего не ответив, Ник отошёл.

Неожиданно музыка стихла. Под неодобрительный свист толпы на сцену вышел молодой парень, одетый как банковский клерк: белая рубашка, чёрные брюки на подтяжках. Прилепил микрофон к губам, парень принялся объяснять, что банк, в котором он работает, только что ограбили, и вечерника не продолжится, пока похитители не будут найдены.

Ясно – началась шоу-программа. 

Дара скрестила на груди руки и уставилась на Лазаря, напоминая закипающий чайник, который вот-вот разразится пронзительным свистом.

– У тебя что, физиологическая потребность издеваться над людьми? – Айма решила снять подругу с огня, пока она не начала плеваться кипятком. – Мы поняли, он тебе не понравился. Ему-то зачем об этом сообщать?

Лазарь откинулся на спинку стула:

– Называть его Ником – вот подлинное изуверство.

– А ему нравится! – вскричала Дара, уже вся красная.

– Это он тебе сказал? Да называй ты его Николсоном или Грязным Никки, он и тогда был бы не против. Вы вдвоём, как Земира и Азор. Сколько ему – семь, восемь?

– Ему восемнадцать! Младше меня на год!

– По марсианскому календарю. У них рыжий цвет не выходит из моды.

– У нас разные цвета в моде, – улыбнулась Яника, а потом ободряюще потрепала Дару по плечу. – А мне он понравился. Очень положительный парень. Такая красивая улыбка, а выговор – вообще очарование.

Лазарь почувствовал особый прилив язвительности, случавшийся с ним в тех случаях, когда он был чем-то или кем-то сильно раздражён.

– У тебя гормональная реакция. Если бы придурки на фейсконтроле проверяли у посетителей паспорта, его бы сюда на порог не пустили. Советую прикупить пару тестов на беременность.

Лицо Яники потемнело. Она убрала руку с плеча Дары, повернулась в пол-оборота к танцполу и принялась наблюдать за шоу. Участники с завязанными глазами пытались поймать пухлые белые мешки с эмблемой доллара, которые зрители перекидывали друг другу по полу.

Дара смотрела на Лазаря так, будто он отвесил ей пощёчину. Лазарь так и не понял до конца, чем вызвана её реакция – его отношением к Нику или шпилькой в адрес Яники. Скорее всего, и тем и другим сразу.

– Мне он нравится, понял? Не смей его унижать! Он очень открытый, ранимый…

– И безопасный, как презерватив, – закончил Лазарь. – Поэтому ты всерьёз подумываешь подарить ему свою девственность. Кстати, статью за растление малолетних ещё никто не отменял.

Дара деланно рассмеялась:

– Намекаешь, что я девственница?

Она уже не знала, как реагировать: Лазарь менял углы атаки раньше, чем она успевала выставлять блоки.

– Так ты с ним спала?

– Не твоё собачье дело…

– Значит, нет.

– Да у меня парней было больше, чем девушек в твоих эротических фантазиях.

– И каждая моя фантазия длилась дольше любого твоего романа. Кратковременные связи свидетельствуют о двух вещах: либо ты общедоступная нимфоманка, либо целомудренная монашка. В первом случае отношения быстро сходят на нет после первого полового акта, во втором – до момента, когда перспектива такого акта превращается в неизбежность. Спорю, ты из вторых.

Дарения часто задышала – грудь вздымалась и опадала, как после спринта на стометровке, ноздри раздулись и покраснели. Айма бросила на подругу короткий, но очень красноречивый взгляд, и улыбнулась Лазарю:

– Она не девственница. Поверь.

– Ну, стопроцентно я уверен только в тебе, потому что ты всё ещё живёшь с Матвеем, и в Янике, потому что она уже не живёт с папой…

Послышался протяжный скрип деревянных ножек о паркет – Яника отодвинулась назад на стуле, порывисто встала, и, старательно скрывая лицо от взглядов, быстро зашагала в сторону туалетов.

С Лазаря слетела вся дурашливость. Он пристально следил за ней, пока она не исчезла за поворотом, а потом отодвинулся на стуле сам.

Дара на время забыла о своей обиде:

– Своими постоянными дурацкими шуточками над её горем ты не уменьшишь её боль.

– Ну, спасибо, Дуэнья, что бы я без тебя делал! – дурашливость быстро вернулась на положенное ей место. – Что-то твоего марсианина давно не видно. Пойду, проверю детский чил-аут.

С этими словами Лазарь вышел из-за столика и отправился вслед за Яникой.

2

В женском туалете было светло, чисто и пустынно. Кроме Яники, да пары обутых в красные лаковые туфли ног, уснувших вместе с остальным телом в одной из кабинок, в туалете больше никого не было. Все мешки с долларами были найдены, и кафельные стены задрожали тяжёлыми басами новой музыкальной композиции. Вечеринка продолжалась

Яника стояла за одним из трёх умывальников. Уперев руки в раковину, она смотрела на себя в зеркало и тихо плакала. Созерцание этой физиологической реакции своего организма так поглотило её, что она не заметила, как в туалет вошёл Лазарь. Только когда он отразился в её зеркале, она оторвала голубые глаза, на которых уже поплыла тушь, от их зеркальной копии, и посмотрела в копии Лазаря.

Лазарю не раз приходилось видеть, как она плачет, но только сейчас понял, что она принадлежит к тому редкому типу людей, которых совершенно не уродуют слёзы. Да, она была создана для улыбок, без сомнений. Но улыбаться ведь можно и через слёзы.

– Если ты из-за этой дурацкой шутки… – начал Лазарь и осёкся. Что за идиотизм – а из-за чего ещё?! – Прости. Я не хотел...