Михаил Старинов - Истинные боги

Найдя их карточки на дисплее, охранник коротко кивнул и что-то пробормотал в комм, вызывая сопровождающего. Ждать пришлось недолго. Сопровождающий оказался не роботом, а живой девушкой, молодой, улыбчивой и очень симпатичной. Петер сразу растаял. Она опустилась вместе с ними, сама остановила лифт на нужном уровне и танцующей походкой пошла впереди вежливо пропустивших ее друзей. Через пару десятков метров девушка открыла одну из дверей и улыбнувшись на прощанье, впустила их в кабинет, плотно закрыв дверь снаружи.

- Здравствуйте и садитесь, - приветливо сказал человек, сидящий за столом.

Петер машинально ответил и недоверчиво покосился на хозяина средних размеров кабинета, ничем не примечательного толстяка, а потом невольно повернулся к Генри. Тот утвердительно кивнул головой. Они аккуратно сели в стоящие у стола кресла.

- Сэр, - осторожно, но решительно начал Петер. - Нам сообщили, что вы сможете ответить на наши вопросы.

Толстяк благожелательно кивнул, внимательно разглядывая обоих через глаза-щелочки.

- Вы не могли бы немного прояснить нам судьбу одного человека? Его зовут Пол Кьюни.

Толстяк пожевал губами.

- А почему вас это интересует?

Петер замялся и Генри пришел ему на помощь.

- Пол многое сделал, чтобы вытащить нас из той мясорубки. Мы просто обязаны помочь ему, чем можем. И еще, если это конечно возможно, мы хотели бы навестить его.

Толстяк молча смотрел на них.

- Мне кажется, что обвинения против него во многом надуманы и несправедливы, - решительно вмешался в разговор Петер. - Особенно, если судить по вчерашнему сообщению по инфор-сети. По-моему, все, что он сделал, настолько перевешивает...

Толстяк решительным жестом прервал его несвязную, но горячую речь и заметно помрачнел.

- Свидания запрещены и ни для кого не делается исключений. Что же касается пунктов обвинения, то насколько мне известно, члены Военного трибунала придерживаются совсем другого мнения, - сухо произнес он. - Все они настроены исключительно серьезно. Разумеется, любые ваши новые показания, если такие появятся, будут немедленно приобщены к делу.

- Трибунал? - воскликнул Петер.

- Разумеется. А почему вас это так удивляет? Вы же оба профессиональные военные, насколько мне известно. И должны знать, чем карается измена Родине и пособничество врагу во время вооруженного конфликта, - он сердито постучал по столу. - Что мы ответим матерям погибших ребят, если станем миндальничать с предателями?

- Конечно, сэр, но...

- Эту тему мы закрыли, - толстяк звучно откашлялся. - А теперь разрешите дать вам небольшой совет.

Его глазки вдруг стали холодными и пронзительными.

- Ваша преданность и участие в судьбе... э... новообретенного друга весьма похвальны. Но было бы намного лучше, если бы вы постарались поскорее выбросить все пережитое из головы. Намного. Ему уже ничем не помочь, а вот навредить...

Он выразительно посмотрел на обоих по очереди. Оба визитера послушно внимали.

- Навредить, как это не странно, вполне возможно. И, кстати, себе самим тоже. Радуйтесь, что вы так легко отделались. Думаю, что ваше непосредственное начальство также присоединится к моей просьбе и подкрепит ее четким и недвусмысленным приказом.

Петер потрясенно смотрел на него, полуоткрыв рот.

- Вы меня хорошо поняли? - строго спросил толстяк, глядя теперь почему-то на одного Генри.

Тот торопливо кивнул.

- Боюсь, больше ничем не смогу вам помочь. Извините, дела.

- Пошли, - негромко сказал Генри, потянув за рукав Петера. - Спасибо, сэр, что нашли время принять нас. Всего наилучшего, - вежливо попрощался он. Петер по-прежнему молчал.

Они вышли в коридор, где их терпеливо дожидалась все та же симпатичная девушка, вместе с ней молча поднялись в вестибюль, отдали назад свои карточки-пропуска и попрощавшись, быстро сбежали вниз.

- Давай немного прогуляемся, - бросил Генри и вытер платком вспотевшее лицо. Петер согласно кивнул и они перешли в пешеходную зону. Некоторое время оба двигались молча.

- Все слышал? - негромко спросил Генри, когда они удалились от здания на порядочное расстояние.

- Но как же так, - недоуменно проговорил Петер, наконец обретший дар речи. - Ты же сам намекнул мне, что этот тип - его шеф.

- А ты что, ждал, что он начнет плакаться тебе в жилетку и кричать, что сделает все, чтобы спасти своего лучшего агента?

- Но ведь все это дикая профанация! - Петер остановился. - Он же небось сам и послал его. Послал на верную смерть, разве не так? А теперь умывает руки.

- Думаю, что формально Пола никто никуда не посылал. На такие операции обычно идут добровольцы. Но даже если и так, то что? - Генри уже полностью пришел в себя и казался вполне довольным коротким визитом. - Двигай дальше. Наш друг, как ты теперь понимаешь, профи, каких мало. Он прекрасно знал, на что идет. Старик, твоя наивность иногда меня просто умиляет.

- Не всем быть великими дипломатами, - огрызнулся Петер. - Значит ты заранее знал, чем это закончится. Тогда за каким чертом ты притащил меня в эту лавочку?

Генри громко вздохнул.

- Во-первых, мне намекнули, что хотят видеть нас обоих. От таких приглашений, знаешь ли, не принято отказываться. А во-вторых, чтобы из первоисточника как можно точнее узнать будущую судьбу Пола, - невозмутимо ответил Генри. - И не мучиться потом, пересказывая услышанное тебе.

- Ну и как, узнал? Его, несомненно, распылят. Или расстреляют, если повезет. - Петер в сердцах махнул рукой. - Ты доволен?

- Вполне, - Генри по-прежнему не обращал ровно никакого внимания на своего рассерженного друга. - Пойми, этот тип сказал нам все, что было необходимо. Пол обречен. Он будет казнен и исчезнет без следа. Следовательно, важность операции настолько велика, что иначе поступить просто нельзя. И поэтому он прямо и совершенно недвусмысленно приказал нам не трепать языками и прекратить расспросы. Что также совершенно понятно и вполне оправдано.

- Чихать я хотел на его предупреждения, - зло процедил Петер, медленно, но верно начиная закипать. - Пол нам всем спас жизнь! Ты что, забыл? Нет, я этого дела так не оставлю! И если понадобится, то дойду до Агентства Глобальных Новостей. И никакая присяга меня не остановит!

Он резко взмахнул рукой.

- Я тебя остановлю, болван, - Генри, до сих пор невозмутимый, как скала, наконец тоже начал выходить из себя. - Да дойдет до тебя наконец, что мы, согласен, не по своей воле, вляпались в самую гущу секретнейшей операции! И что у тебя в башке сейчас полным-полно всего, чего там не должно быть ни при каких обстоятельствах! Ты действительно понял, у кого мы сейчас были, борец за справедливость?