Страна мурров - Ирина Владимировна Скидневская
Джио неудержимо потянуло в сон, веки смежились, и вдруг перед его внутренним взором замелькали, как зарницы на грозовом горизонте, многочисленные огненные знаки.
— Что тут происходит?! — раздался пронзительный возглас.
Джио подпрыгнул и открыл глаза. В дверях спальни стоял Пента, в пижаме, с всклокоченными волосами, и растерянно смотрел, как его кошка вдохновенно мурлычет, адресуясь к ночёвщику. Он дважды позвал её, но она дважды не обратила на него внимания.
— Хватит, балаболка! — жалобно вскричал старик, поняв наконец, что дело плохо, и засеменил к дивану. — Остановись, глупая ты курица!
Длинные вереницы полыхающих знаков текли теперь по стенам и потолку, сплетаясь в узоры, и вызывали у Джио мучительную тошноту и головокружение. Боль в глазах была невыносимой, казалось, они вот-вот вылезут из орбит и полопаются.
— Помогите, — тяжело дыша, просипел Джио. — Я умираю…
— Ах, ты, подлец! Я тебя… — Старик одной рукой вцепился в плечо Джио и принялся его трясти, а другой замахнулся на очнувшуюся кошку.
Простенок рядом с диваном озарился ослепительным светом. Оттуда бесшумно и плавно высунулось по пояс громадное существо с гладкой, песочного цвета шкурой, очень похожее на львицу, только намного крупнее. Тумбочка, на которую наступили передние лапищи, с треском развалилась на части, и Джио охватил первобытный ужас, когда он увидел возле своего лица розовую пасть с огромными клыками и янтарно-жёлтые глаза, сиявшие так беспощадно, словно они вобрали в себя всю жестокость этого мира. Горячее дыхание зверя опалило Джио, как внезапно подувший ветер пустыни.
Кошка завизжала, шерсть у неё на загривке встала дыбом, а от короткого рыка существа в доме зазвенели стёкла. Подцепив кошку тяжёлой лапой, тот, кого называли Диким котом, ушёл обратно в стену. Раздался шлепок — для кошки стена оказалась неодолимым препятствием. Чудовищной величины когти прошли сквозь любимицу Пенты, разорвав её в клочья и размазав по стене. Брызнувшая во все стороны кровь залила Джио лицо и грудь.
Пента издал горестный вопль, сотрясший дом, и без чувств рухнул на пол, а Джио откинулся на спинку дивана и сидел в оцепенении, наблюдая, как огненные знаки и сияние постепенно бледнеют и исчезают. Вместе с наступившей темнотой на него напал ещё больший страх. Очнулся он от настойчивого стука в дверь и возбуждённых голосов:
— Пента, ты живой?!
— Что у тебя случилось? Открой дверь!
Старик на полу пошевелился и застонал. Трясясь от страха, Джио слез с дивана, кое-как обулся, натянул полушубок, на ватных ногах поплёлся к окну. Когда он вылез наружу, холодный ночной воздух немного отрезвил его, но мучительный страх не проходил. Джио выбрался из палисадника и, спотыкаясь, побежал вниз по пустынной улице, и ему всё время казалось, что старик бежит следом, оглашая криками спящие предместья.
Только когда ноги стали подкашиваться, а лёгкие готовы были разорваться в груди, Джио забился в тёмную подворотню, чтобы отдышаться, и как раз вовремя — трое возбуждённых мужчин прошли совсем рядом. Разговаривали они вполголоса и обильно сдабривали свою речь площадной бранью и угрозами. Джио помимо воли слышал каждое их слово про заезжего мерзавца, который никуда не денется, потому что завтра в Дубъюке каждый узнает, что он сгубил мурчу, и никто не захочет его укрывать…
Скорчившись, Джио сидел в подворотне, пока не начало светать. Он не помнил, как оказался на дороге, ведущей в долину. В свете нарождающегося дня она казалась единственным путём к спасению. Непонятно, откуда взялись силы после пережитого, но Джио бросился бежать по дороге вниз, неизвестно куда, лишь бы подальше от города.
Глава 3. Спящая крепость
1
Снова весна, уже шестидесятая… Годы мелькают, как каменные дома за окном
автомобиля, несущегося по сложному лабиринту узких, тесных улочек.
— Как ваша жена, Гордон? — спросила Айлин.
— Спасибо, госпожа Айлин, ей лучше, — ответил водитель. — Цвета любит составлять букеты и не может не совать в них нос. Говорит, цветочные ароматы — самое прекрасное из всех творений природы. А потом чихи, слёзы и одышка. Благодарим вас за заботу. От всего сердца.
— Это заслуга доктора.
Единственная хорошая новость за день. Да ещё эта быстрая езда, которая немного расслабляла…
Айлин не могла избавиться от ощущения, что всё летит в пропасть. На прошлой неделе полиция с ног сбилась, безуспешно разыскивая второго пропавшего ребёнка, а вчера новое ужасное преступление. Сколько бы она ни говорила себе, что не всесильна, иногда, после подобных происшествий, очень трудно собраться и заняться делами. Невозможно забыть всеобщую неловкость, лица прячущих глаза копов, когда ей доложили, что во время вчерашней операции были собраны — она не могла в это поверить — сто семь убитых кошек… Шестеро из них оказались мурчами. Они носили в себе гены мурров и погибли, и как это, вообще, назвать? А остальные, ни в чём не повинные создания? Их-то за что? Второе побоище за полгода! Катастрофа…
— Я приму меры, — сказала она скорбно. — Не сомневайтесь.
Все охотно поддержали её игру, закивали, кое-кто даже ободряюще улыбнулся. Потом сообщили о приезжем, из-за которого в предместье погибла ещё одна бедняжка. Айлин велела найти его и — ретировалась, чтобы не довести себя до прилюдной истерики.
По дороге домой она не могла не думать о Ричарде. Пока ей не стукнуло в голову начать строительство стены вокруг Дубъюка, брат охотнее помогал ей, как-то договаривался с подземщиками, и потравы случались гораздо реже, раз в три-четыре года. Но потом он вернулся после долгой отлучки и его чуть удар не хватил, когда он увидел на въезде в город некое сооружение, похожее на острый клык, — приглашённые строители только-только приступили к работе.
— Ты хотя бы знаешь, кто они такие, Айлин? — спросил Ричард, ввалившись в её кабинет и задыхаясь, как тяжелобольной. — Их зовут Шутниками, по доброй воле и при ясном уме их никто не зовёт… Где договор? Ты видела, что подписываешь?!
Договор, конечно, где-то лежал, но с момента его заключения сменился секретарь, а Кристофер — милый Кристофер — был непревзойдённым мастером всё усложнять и запутывать в канцелярии Айлин. Она вспомнила лишь, что договор был составлен в виде странных виршей, а заверяли его около двух сотен отпечатков большого пальца. Сейчас она понимала, что подписать такое могла только в состоянии стресса, в котором тогда находилась. Её запущенная пневмония и усиливавшееся бунтарство Фанни, её единственной внучки, направленное против мурров, наверное, могли бы послужить оправданием, но всё сказало лицо брата: она совершила нечто ужасное.
На следующий день к ней в офис заявились двое молодых людей. Они были обуты в мягкие
