Страна мурров - Ирина Владимировна Скидневская
Усталость брала своё, Джио задремал, но кошка мяукнула, словно привлекая его внимание, и он вдруг подумал, что у него есть возможность прямо сейчас развеять фантазии старика и убедиться, что все в этом городишке всего-навсего помешались на любви к кошкам и никаких чудес здесь нет. В груди сразу заныло — сомнение трезвонило в звоночек.
— Ничего не случится. Мы всё сделаем как надо и разбогатеем, — сквозь дрёму прозвучал в голове его собственный голос.
— Ага, разбогатеем… Легко и быстро, — донёсся из глубин памяти недоверчивый голос Томми. — Я знаю, Джио, ты хитрый жук, мотаешься по свету, проворачиваешь разные делишки, но космос — это другой масштаб. Страховщики зверствуют. В их компаниях не дураки сидят, а натасканные спецы, умники, у каждого голова размером с ведро. А если мы попадёмся? Я не хочу в тюрьму со своим больным желудком. Вообще не хочу! Нам обязательно соваться в этот треклятый космос? Я даже в детстве не мечтал стать астронавтом…
— Ты-то чего боишься? Тебе всего лишь нужно добыть маленький кусочек, крошечный, как ноготь у младенца. Кто завёл разговор? Ты! И кто ты после этого?
— Лучше б я молчал…
— «Есть такой хитрый сплав, режет всё, кроме камней, вот бы им чего-нибудь перерезать…» Я нашёл, что перерезать, а твоя задача — принести его мне и молчать. Молчать, как рыба.
— Я читал, Джио, рыбы тоже разговаривают… пищат, что ли… только мы не слышим…
— Значит, молчать, как дохлая рыба! Я сам всё сделаю — пронесу с собой твой чудесный сплав и перережу страховочный трос.
— Пальцы ты себе перережешь, а не трос. А разгерметизация скафандра — мгновенная смерть…
— А ты сплав заправишь в камешек, как обещал, вот я и не порежусь.
— А вдруг сплав лопнет? Там же адский холод!
— Тогда просто полюбуюсь с орбиты нашим родным Огастином.
— Очень смешно. Я тебе не для этого отдаю все свои сбережения.
— Не бойсь, всё получится. Я тоже рискую финансами.
— Только это меня и успокаивает. Ты знаешь, что в открытом космосе даже простое сжатие перчатки требует сверхусилия?
— Мне не понадобится её сжимать, я приклею к ней сплав специальной липкой лентой с ограниченным сроком действия. Она отвалится через полчаса.
— А камеры?
— Улучу момент, когда меня не будет видно. Поверь мне, Томми, я смогу провернуть это
дельце. Заплатят! Куда они денутся? Метеорит перебил трос, и турист едва не погиб в открытом космосе…
— На тебе будет медицинский браслет, ты будешь волноваться, и они сразу заметят, что участился пульс. Сначала повысилось давление, а потом метеорит перебил трос?
— Да у меня уже сейчас бешеный пульс от одной только мысли, что я там окажусь! У остальных, думаешь, не так? За этим они туда и лезут — за адреналином, лекарством от скуки. Хватит ныть, Томми, расслабься. Говорю тебе, кое-кому придётся раскошелиться. Только представь, сколько мне отвалят по страховке. А за интервью? А потом ещё книгу напишем!
— Ага, в тюрьме! О том, что нельзя считать себя умнее страховой компании. Они нас уроют, Джио!
Томми… Столько лет прошло, с чего вдруг он вспомнил о Томми? Это всё водила, Кот Рыжий — где был да что видел… Разбередил.
— Да нет же, кретин, — возразил внутренний голос, — не из-за водителя твои мысли о Томми. Здесь опасно. Послушай, ты помнишь, где Томми? Или совсем ничего не соображаешь?
После того случая Джио больше никогда не работал в паре. Томми всего лишь нужно было ждать и держать рот на замке. Но страховая компания запугивала его, при этом обещала деньги и защиту, и он польстился, наплевав на их дружбу. Поверил тем, кому нельзя верить. Воспоминания о Томми были связаны не только с грустью, они вызывали злость.
— Отстань! Он сам виноват, твой Томми! Да ещё и меня за собой потянул… А сейчас я один, и меня никто не подведёт. Больше ни одной ошибки. Старик ослаб умом, заговаривается. Я, пока его слушал, сам чуть не рехнулся.
Но внутренний голос не замолкал:
— А агенты в Фесте? Помнишь, они задержали поезд только ради того, чтобы поговорить с тобой о кошках? О кошках Дубъюка, теперь это совершенно ясно. А предостережения кошачьей полиции? Нет-нет, не стоит так рисковать.
Но Джио подвёл под сомнениями жирную черту:
— Вот я и проверю. Разоблачу деда и крепко засну.
— Томми кормит червей! Он умер в тюрьме, в соседнем блоке! — заорал упрямый собеседник.
— Мне жаль, — не мог не признать Джио. — Но я-то до сих пор жив. Как думаешь, почему? Я редко ошибаюсь.
— Впереди много печальных лет, — успел прохрипеть задавленный внутренний голос, но Джио сдержал пробежавшую по телу лёгкую дрожь.
Он приподнялся на локте, взглянул на открытую дверь спальни, откуда доносился тихий храп, высвободил из-под полушубка руку и осторожно погладил кошку.
— Да ты красавица, — почти беззвучно сказал он. — Не кошка, а куколка.
Кошка села и выпрямила спинку. Её глаза сияли — казалось, что в щель между занавесками в тёмную комнату влетели вместе с лунным светом два больших светлячка; кончик пушистого хвоста лениво бил Джио по руке. Он снова погладил её и лукаво прошептал:
— Ни у кого не видел такой красивой рыжей шёрстки… Вы, кошки, прелестные создания, и вовсе не безмозглые, как считают некоторые. Может, расскажешь мне какой-нибудь секрет? Самый маленький? Наверняка лисичка припасла для друзей пару интересных историй…
Кошка потянулась, изогнувшись дугой. Ей нравилось, что Джио продолжает её ласкать и уговаривать, и она так громко замурлыкала, что у него от испуга сразу пересохло во рту.
— Тише, ты! — прошептал он.
К его удивлению, в громоподобном мурлыканье кошки улавливался определённый
