Электрическое бессмертие - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Он скрылся за ширмой. Игорь сунул руку в карман и спустил револьвер с предохранителя. Памятуя печальный украинский опыт, от пистолета на этот вечер отказался.
Стрелять не пришлось. Из-под полога донёсся звук сдвигаемой дверцы. В романах и фильмах главный злодей должен выговорить спич конца, обличая кошмарный ужас собственного отрицательного персонажа. Ребрик смазал финальную сцену. Почувствовав, что Игорь не проникся революционной идеей, он решил попросту сбежать, по-английски – не прощаясь.
Если бы дацан был окружён ОМОНом, стоило взять заложников – московского бизнесмена и двух девиц. Но шанс, что дагестанцы сильно посочувствуют пленникам, гуру не рассматривал всерьёз.
Снаружи не оказалось парней, ценящих английский юмор. Хлопнула пара выстрелов.
- Девочки, нам пора.
На улице Игорь увидел три фигуры, перетаскивающие в сторону что-то белое. Барышни вряд ли это заметили. Робкая, она же Вика, забилась в рыданиях, активная схватилась за трубу.
- Правильно, теперь самое время звонить в полицию, мадмуазель. Кавказским джентльменам абсолютно не до нас.
Он не соврал. К приезду наряда «Лада-Приора» с тонированными стёклами давно умотала.
Из «УАЗика» вылез высокий мордатый лейтенант в сопровождении двух сержантов. Барышня кинулась к ним, словно к спасению, и сбивчиво начала рассказывать об убийстве буддистского проповедника, выстрелы в ночи, массовую бойню где-то под Минском и подготовку теракта в Белоруссии…
Офицер вытер лоб салфеткой.
- Михальченко! Ибрагимов! Взять фонари и осмотреть вокзал.
- Так большой он, - скептически заметил второй из названных.
Лейтенант сделал неопределённый жест. Мол – как сможете, так и выполняйте. Полицейские потрусили к зданию.
- Девушка, расскажите ещё раз и по порядку.
Она торопливо залопотала про историю с квартирами, что её подруга Вика чуть не поддалась на уговоры мошенника…
Вернулись сержанты. Судя по непродолжительному времени осмотра, они не перетрудились.
- Нет никого. Сигнализация музея не сработала.
- Видите! – полицейский укоризненно глянул на заявительницу. – Ни тела, ни орудия преступления.
- Так выстрелы были!
- Из травмата? Или петарды хлопнули. Вы различаете их звуки?
Вообще-то, у дагестанцев были ТТ и один «Макаров». Не девичье дело различать их голоса на слух.
- Не уверена.
- Вот. Едем дальше. Законодательство Российской Федерации не запрещает совершеннолетним лицам продавать квартиры и распоряжаться деньгами по своему усмотрению. Согласны?
- Да, но…
- А касательно каких-то белорусских дел, здесь – Россия, гражданка. Если имеете желание оказать содействие органам дружественного государства, обращайтесь к ним. Михальченко! Передай в дежурку – ложный вызов. Возвращаемся.
«УАЗ» укатил. Как только его красные габариты скрылись за поворотом, Игорь шагнул к девушке, ошарашенной поведением полиции не меньше, чем превращением доброго гуру и нежного любовника в серийного убийцу.
- Телефон далеко не прятали? Вызовите такси. Уверяю, их помощь будет действеннее.
***
Российская Империя, 1904 год
В зале Дворянского собрания на углу улиц Подгорной и Доминиканской звучала музыка, исполняемая в честь посещения Минска членами императорской семьи. Его Императорское Высочество принц Александр Петрович Ольденбургский с супругой изволили слушать выступления губернских дарований.
- О, шарман! – шепнула супругу Евгения Максимилиановна, поднося стёклышки к глазам, изрядно ослабевшим к пятидесяти восьми годам. – Алекс, они – прелесть. В провинции встречаются такие милые типажи.
Её умиление вызвал хор мальчиков Петропавловского собора. Чистенькие, умытые, в одинаковых костюмчиках, они напомнили ей херувимов.
Отвлекшись на восклицания дражайшей половины, принц пропустил объявление следующего номера и выход дирижёра. Меж тем, места на сцене заняли оркестранты городского театра, сверкая начищенной медью духовых инструментов.
Грянул марш.
- Алекс, мон ами, кто автор этой мелодии?
- Штраус. Нет, скорее – Вагнер… Полюбопытствуем после, дорогая.
А музыка всё нарастала, ширилась, заполняя зал Дворянского собрания и отдаваясь в его коридорах. В ней и проникновенность Штрауса, и энергия вагнеровских валькирий, и тысяча других оттенков, которые не передать словом и даже нотными знаками. Любое произведение звучит по-особенному, если оркестром руководит автор.
Зал аплодировал, но вяло. Скорее из вежливости. Высочайшая чета с недоумением оглядела сидящих рядом.
- Чудак из Узды, - донёсся приглушённый шёпоток. – Тот, который воображает себя великим профессором, а сам – обычный деревенский помещик. Знаем таких…
Дирижёр обернулся и поклонился. Принц был приятно удивлён – на сцене стоял и собирал жидкие аплодисменты его давнишний протеже, Яков Оттонович Наркевич-Иодко. В разговорах они не раз и не два упоминали о музицировании, но Его Высочество представить себе не мог, что подопечный и на этой стезе достиг искусства необычайного.
Потом он играл соло на фортепиано, и неблагосклонно настроенная публика не смогла отказать в признании. А после первого отделения концерта приблизился к принцу, плотно опекаемому губернским бомондом.
- Яков Оттонович! Удивил так удивил. Что ж вы скрывали свои таланты? С вашей подачи, быть может, я бы не только Институт экспериментальной медицины учредил, но и
