Мгновение - Яна Левская
“Амина права, – подумал Этингер. – Лучше не лезть в это дело. Уж слишком дурно от него пахнет. Да и вообще, надо отвлечься. Уйду-ка и впрямь пораньше, высплюсь как следует и завтра подумаю обо всём этом на свежую голову”.
5
Старинный поезд нёсся вперёд, стучали колёса на стыках рельс, поскрипывали деревянные панели обшивки. Рун сидел на самом носу и наблюдал, как исчезают под локомотивом шпалы. Они мелькали так быстро, что не было ни малейшей возможности отличить одну от другой, всё сливалось в размытое полосатое полотно с направляющими рельс. Рун знал, что так будет всегда – потому что этот поезд никогда не замедлит ход.
Казалось, это продолжается целую вечность. Новые участки железной дороги выныривают из тумана и исчезают под локомотивом, дым из котельной обволакивает состав, хвост которого теряется всё в том же мутном мареве. И стук, равномерный, ритмичный, так похожий на удары разошедшегося сердца, настойчиво лезет в уши, добирается до самих мыслей.
К этому звуку невозможно было привыкнуть. Рун вслушивался в него, надеясь расслышать нечто скрытое, сакральное, но добился лишь того, что негромкое постукивание стало отдаваться в ушах оглушительным грохотом. Истина так и не открылась ему. “Может и нет никакой истины?” – подумал он, глядя перед собой. Локомотив пожирал шпалы, грохотали колёса, а поезд мчал и мчал всё дальше, стремясь настигнуть отступающую полосу тумана.
Со стороны пустой кабины машиниста вдруг раздался пронзительный свист, Рун резко обернулся и…
Глаза распахнулись и уставились в кромешную темноту. Рука Этингера стискивала простыню, а сердце ухало в груди, как сумасшедшее.
Ледяные мурашки ещё бегали по спине, пока он приходил в себя и пытался понять, откуда взялось навязчивое чувство тревоги. Внезапно его осенило – уже четвёртый раз срабатывает звонок дверного коммуникатора. Рун посмотрел время: пол третьего ночи. “Чтоб вас каждую ночь так поднимали, террористы коридорные” – зло подумал он, садясь в кровати. Датчики отреагировали на движение, и в углах комнаты зажглась тусклая ночная подсветка. Потерев лицо, Этингер нехотя поднялся и направился к двери, на ходу поправляя пижаму. Он ещё тешил себя надеждой, что незваный гость не дождался ответа и ушёл, но звонок снова запиликал. “Вот и выспался”. Рун скрипнул зубами и провёл ладонью по двери, делая её прозрачной со своей стороны. По ту сторону стояла Амина. Она переступала с ноги на ногу и нервно теребила рукав рубашки. Хмыкнув самому себе, раздражённый историк отворил дверь со словами:
– А ты решила не откладывать встречу в долгий ящик, да?
– Услышал! Фух, – Канзи облегчённо выдохнула. – Надо поговорить.
И она вошла без спроса. Этингеру не оставалось ничего, кроме как пропустить гостью и закрыть дверь. Подавив раздражение, он извлёк из себя остатки вежливости:
– Пить что-нибудь будешь?
– Ай, нет, – отмахнулась Амина, но тут же передумала: – Хотя кофе не повредил бы, пожалуй.
– Кофе? – Рун усмехнулся. – Ты и без него искришь. Может, чашечку молока с мёдом?
Канзи одарила историка тяжёлым взглядом и простонала:
– Издеваешься? Я ещё не ложилась. Молоко с мёдом – это как раз то, чего мне не хватает до отключки.
Этингер сдался, подумав мимоходом, что издевается здесь точно не он. Через минуту айтишница получила свой кофе и села за стол, а Рун занял место напротив.
– Говори, с чем пришла, – потребовал он, откидываясь на спинку стула. – Жутко интересно, что по твоему мнению дороже моего сна.
– Уж поверь, это – дороже, – с нажимом ответила Канзи. – Я сегодня попыталась найти нашего таинственного Крипалани, и…
– Стоп, – прервал её Этингер. – Ты же сама говорила, что лучше не задавать о нём вопросов. Что изменилось?
Амина пожала плечами.
– Просто я подумала, раз уж мы участвуем в таком потрясающем проекте, преступлением будет уйти ни с чем. И если этот Арджун Крипалани может как-то сдвинуть дело с мёртвой точки, то надо хотя бы попробовать его разыскать. В общем, убедил ты меня сегодня… то есть вчера, – Канзи умолкла и уткнулась носом в чашку, избегая смотреть на историка.
Рун скрестил руки на груди, возмущенно глядя на авантюристку. Это кто теперь будет виноват, если её раскопки выйдут боком? Но на самом деле ворчать Этингеру резко расхотелось, потому что внутри у него заворочался тёплый пушистый комочек от этой коротко изложенной мотивации, настолько подкупающей своей созвучностью с его мыслями.
– Мне продолжать? – Амина поставила чашку на стол.
Историк повёл плечом.
– Валяй.
– Надо же, сколько пренебрежения! Ты просто не представляешь себе, что я нарыла. Иначе не выпендривался бы, – пробурчала она. – В общем, я решила, раз ничего не удаётся найти в “Миллениуме”, то стоит поискать “в миру”. В базе миграционной службы уж точно что-то должно было быть, раз Крипалани бывал на территории Франции. Я ограничила поиск пятьюдесятью годами – так, на всякий случай, чтобы нужный нам Арждун не ускользнул. Выборка по имени дала тучу результатов… – Канзи осеклась и с угрозой в голосе спросила: – Что это за взгляд, Руннигер?
– Ты еще и хакерством промышляешь, – Этингер покачал головой, старательно пряча улыбку. Он понятия не имел, какой там взгляд почудился Амине.
– И что теперь? Как я, по-твоему, стала востребованным специалистом?
– Молчу и слушаю, – Рун поднял руки в знак капитуляции, совсем не желая злить хакершу, но от колкости всё равно не удержался: – Кофе точно был лишним.
– Что-то мне подсказывает, что я сейчас попрошу второй, – с прищуром сказала Амина.
Рун уже было открыл рот, собираясь осадить нахалку, когда поймал себя на том, что продолжает эту пикировку из чистого удовольствия. Выводить людей из себя всегда было коньком Амины, но едва поменявшись с ней местами, Этингер быстро вошел во вкус. К тому же ему нравилось наблюдать за реакциями Канзи. Чем дальше, тем больше. Её подвижное лицо, отражавшее малейшую смену настроения, притягивало взгляд Руна.
Задумавшись, Этингер не сразу обратил внимание, что Амина продолжила рассказ.
– Я проредила список: отсекла всех, кто не подходил по возрасту и роду занятий. В конце отбора остались четверо. К ним я уже присмотрелась внимательнее, поискала в общедоступных источниках инфу: образование, карьера, место проживания… И тут он попался мне прямо в руки, упал, как спелое яблочко. Физик-испытатель, две научные степени, фанатик от науки. Оставалось только подтвердить его связь с “Миллениумом”. Или хотя бы вероятность такой связи. Я начала сколачивать по
