Сборник забытой фантастики № 1 - Алфеус Хайат Веррил
— От всего сердца, — с улыбкой ответил Саймон.
Я достал вино, и мы сели, чтобы выпить. Вино было знаменитого урожая 1848 года, года, когда война и вино боролись вместе, и его чистый, но мощный вкус, казалось, придавал организму новую жизненную силу. К тому времени, как мы наполовину прикончили вторую бутылку, голова Саймона, которая, как я знал, была слаба, начала сдавать, в то время как я оставался как всегда спокойным, лишь только каждый глоток посылал прилив сил по всему телу. Речь Саймона становилась все более и более нечеткой. Он начал петь по-французски шансон не очень нравственного содержания. Я внезапно встал из-за стола как раз в конце одного из этих бессвязных стихов и, устремив на него взгляд со спокойной улыбкой, сказал:
— Саймон, я обманул тебя. Сегодня вечером я узнал твой секрет. Вы также можете быть откровенны со мной. Миссис Вульпес, или, скорее, один из ее духов, рассказала мне все.
Он вздрогнул от ужаса. Его опьянение, казалось, на мгновение исчезло, и он сделал движение к оружию, которое незадолго до этого положил, я остановил его рукой.
— Чудовище! — воскликнул он со страстью — Я разорен! Что мне делать? Ты никогда не получишь его! Клянусь своей матерью!
— Мне это не нужно, — сказал я. — Будьте спокойны, но будьте откровенны со мной. Расскажи мне все об этом.
Опьянение начало возвращаться. Он со слезливой серьезностью возразил, что я совершенно ошибаюсь, что я был пьян; затем попросил меня поклясться в вечной тайне и пообещал раскрыть мне загадку. Я, конечно, поклялся всем, чем можно. С беспокойным выражением в глазах и дрожащими от выпитого и нервозности руками он достал из-за пазухи маленький футляр и открыл его. Небеса! Мягкий свет лампы превратился в тысячу призматических стрел, когда упал на огромный розовый бриллиант, сверкающий в футляре! Я не разбираюсь в бриллиантах, но с первого взгляда понял, что это драгоценный камень редкого размера и чистоты. Я смотрел на Саймона с удивлением и, должен в этом признаться, с завистью. Как он мог заполучить это сокровище? Отвечая на мои вопросы, я смог понять из его пьяных заявлений (из которых, я полагаю, половина бессвязности была притворной) только то, что он руководил бандой рабов, занятых промывкой алмазов в Бразилии; что он видел, как один из них спрятал алмаз, но вместо того, чтобы сообщить своим работодателям, он спокойно наблюдал за негром, пока не увидел, как тот закапывает свое сокровище; что он выкопал его и сбежал с ним, но пока что он боялся пытаться публично избавиться от него — такой ценный драгоценный камень почти наверняка привлечет слишком много внимания к прошлому ее владельца, и он не смог обнаружить ни одного из тех теневых каналов, по которым такие вещи передаются безопасно. Он добавил, что в соответствии с восточной традицией он назвал свой бриллиант причудливым названием «Глаз утра».
Пока Саймон рассказывал мне об этом, я внимательно рассматривал большой бриллиант. Никогда я не видел ничего более прекрасного. Все великолепие света, которое когда-либо представлялось или описывалось, казалось, пульсировало в его кристаллических камерах. Его вес, как я узнал от Саймона, составлял ровно сто сорок карат. Это было удивительное совпадение. Казалось, в этом была рука судьбы. В тот самый вечер, когда дух Левенгука открывает мне великую тайну микроскопа, бесценные средства, которые он велит мне использовать, начинают роявляться в пределах моей досягаемости! Я решил, с самым тщательным обдумыванием, завладеть бриллиантом Саймона.
Я сидел напротив него, пока он кивал над своим стаканом, и спокойно обдумывал все это дело. Я ни на мгновение не подумал о таком глупом поступке, как обычная кража, которая, конечно, будет обнаружена или, по крайней мере, потребует бегства и сокрытия, что должно помешать моим научным планам. Оставалось сделать только один шаг — убить Саймона. В конце концов, что такое жизнь маленького еврея-торговца вразнос по сравнению с интересами науки? Каждый день из тюрем для осужденных забирают людей, чтобы хирурги ставили над ними эксперименты. Этот человек, Саймон, по его собственному признанию, был преступником, грабителем, и я в душе считал его убийцей. Он заслуживал смерти в той же степени, что и любой преступник, осужденный законом: почему бы мне, подобно правительству, не сделать так, чтобы его наказание способствовало прогрессу человеческого знания?
Средства для достижения всего, чего я желал, были в пределах моей досягаемости. На каминной полке стояла бутылка, наполовину наполненная французской настойкой опия. Саймон был так занят своим бриллиантом, который я только что вернул ему, что подсыпать в его бокал наркотик не составило труда. Через четверть часа он погрузился в глубокий сон.
Теперь я расстегнул его жилет, достал бриллиант из внутреннего кармана, в который он его положил, и перенес его на кровать, на которую я положил его так, чтобы его ноги свисали с края. Я завладел малайским крезом, который держал в правой руке, а другой я настолько точно, насколько мог, определил по пульсации точное местоположение сердца. Было важно, чтобы все аспекты его смерти привели к предположению о самоубийстве. Я вычислил точный угол, при котором было очевидно, что если бы оружие было направлено рукой Саймона, оно вошло бы ему в грудь; тогда одним мощным ударом я вонзил его по самую рукоять в то самое место, которое я хотел пронзить. Судорожный трепет пробежал по телу Саймона. Я услышал, как из его горла вырвался сдавленный звук, точно такой, какой издает большой воздушный пузырь, поднимаемый ныряльщиком, когда он достигает поверхности воды; он повернулся наполовину на бок, и, как будто для того, чтобы более эффективно помочь моим планам, его правая рука, двигаемая каким-то судорожным порывом, схватила рукоять креза, которую он продолжал удерживать с необычайным мышечным напряжением. Помимо этого не было никакой видимой борьбы. Настойка опия, я полагаю, парализовала обычную нервную деятельность. Должно быть, он умер мгновенно.
Нужно было еще кое-что сделать. Чтобы убедиться, что все подозрения в совершении преступления будут перенесены с любого обитателя дома на самого Саймона, было необходимо, чтобы утром дверь была обнаружена запертой изнутри. Как это сделать, а потом ускользнуть отсюда? Не через окно, это было физически невозможно. Кроме того, я решил, что окна также
