Евгений Филенко - Энигмастер Мария Тимофеева

– Машечка, – строго проговорил Пармезан. – Мы лишь прикрываем тебя. Но мы далеко, а ты – на самом острие. Это ты должна нам сказать, что и как.

– Ладно, – вздохнула Маша. – Надеюсь, скоро все закончится. А то здесь холодно, сыро, я уже озябла и боюсь простудиться.

– Собственно, вот… – начала было Стася Чехова и пропала.

Примерно в сотне метров от берега вздыбилась огромная черная волна. Казалось, белесым пенистым гребнем она достигала небес. Из темно-синего матраца туч хлестали молнии, словно волна их притягивала. Повсюду, насколько хватало глаз, море кипело.

«И все равно это не цунами», – мелькнуло в голове у Маши.

Из моря величественно, медленно, о-о-очень медленно выходило Гигантское Чудовище.

Действительно Гигантское и действительно Чудовище. Дай-Кайдзю. Нужно было обладать нездоровой фантазией, чтобы назвать эту гору Утесом, а уж тем более Жемчужным.

«Все-таки Годзилла», – подумала Маша с громадным облегчением.

Больше ни о чем думать она не могла, потому что по мере того, как чудовище поднималось, точнее даже – вздымалось, восставало над бурлящей водой и никак не могло восстать во весь свой рост, мысли рассеивались туманными облачками, голова делалась пустой и гулкой внутри, как старинный медный глобус. Убежать? Да пожалуйста!.. Все свершалось величественно, грандиозно, ме-е-едленно. На то и камманна. Кто знает, возможно, пирамида Хеопса строилась быстрее, чем Гигантское Чудовище выбиралось на берег.

И дело было даже не в том, что ноги отказали. Хотя и они – тоже.

Маша не собиралась убегать.

Не затем она тут очутилась, чтобы в самый интересный момент вдруг пуститься наутек, пища от испуга.

– Мы видим! – потусторонним шелестом доносился из браслета голосок Стаси Чеховой. – Мы все видим! Как классно!..

И озабоченная реплика от Пармезана (такого ничем было не прошибить, а безопасность сотрудников входила в его прямые обязанности):

– Маша, мы рядом, только подай знак…

Она едва слышала своих друзей и совсем не понимала смысла их слов. С покатых плеч Чудовища со взрывающим барабанные перепонки грохотом низвергались мутные водопады. Раскаты грома, непрошено вплетаясь в эту вселенскую какофонию, казались хрустом ореховой скорлупы. Ноги-колонны еще не ступили на сушу, а остров уже предупредительно содрогался всей своей невеликой твердью.

Какая-то особо одаренная молния, промахнувшись мимо такой солидной цели, хлестнула по одному из тентов в нескольких шагах от Маши. Удивительным образом это вернуло ей ощущение реальности. До того момента Маша сидела подобно маленькой устрице, которую вот-вот смоет прибоем. Теперь же она не просто офигевала от чудовища, а видела его, анализировала и оценивала.

Это был не динозавр, кусо-кёрю, как предполагали пилоты-айны. И не Годзилла, о чем думала Маша, не избежав культурологических стереотипов. Гигантское Чудовище не походило ни на что, кроме самого себя. Оно не принадлежало нашему миру. Оно и на живое-то существо походило крайне мало, не то ввиду своих несусветных габаритов (семьдесят метров на глазок, и это лишь та часть туши, что уже вылезла из воды, а значит – не только камманна, но и бодайна), не то из-за чешуи. Хотя чешуей эти аккуратно подогнанные ромбы назвать было трудно. Скорее они напоминали зеркальные окна небоскреба. При вспышках молний они отливали чистым перламутром. И само существо, выдвигавшееся из моря на сушу, выглядело небоскребом, который по неким своим соображениям решил сменить место расположения.

На короткий миг Маша испытала озабоченность. Ей как-то предстояло изложить увиденное в отчете, который традиционно составлялся письменно. А слов для описания могло и не найтись.

Где-то ближе к обеду Гигантское Чудовище ступило на берег острова Кимицусима.

– Машечка, что ты собираешься делать? – осведомился Пармезан тревожно.

Маша ему не ответила.

Она встала с шезлонга, раскинула руки, чтобы казаться больше, чем есть на самом деле и закричала что есть сил:

– Ёку ирассяймасьта, Дай-Кайдзю!

«Добро пожаловать, Гигантское Чудовище!» Почему-то ей думалось, что сумасшедший рыбак не ошибся, и японский язык будет понятен всякому монстру в этих краях.

Как вы отреагируете на то, что с вами пытается заговорить, к примеру, майский жук? Даже если он взывает к вам пронзительным тонким голосом? Услышите ли? Ну, допустим, услышали. И как поступите? Пройдете мимо по своим делам, пожав плечами и мимолетно поразившись чудесам природы – тем более что жук изъясняется на непонятном вам языке? Наступите всем своим весом, чтобы избавить мир от опасного мутанта? Или остановитесь, снизойдете насколько возможно до его уровня восприятия, захотите понять, что ему, жуку, от вас нужно, и есть ли у вас общие темы для обсуждения?..

И вот еще что: сделайте поправку на то, что вы Гигантское Чудовище.

– Машка!.. – протянула Стася Чехова с укоризной.

– Цыц! – прикрикнул на нее Пармезан. – Тишина в эфире! Готовность экстра!..

Но тут время остановилось.

Маша стояла, задрав голову, обмирая от ужаса и восторга. И смотрела, как над нею склонялся сверкающий перламутровый небоскреб.

Согнуться пополам Гигантское Чудовище не отважилось. Оно просто подогнуло исполинские свои ноги и село на хвост. Все равно ему с трудом удавалось поймать взглядом своего крохотного собеседника. Зато Маше такое не составляло труда. Голова монстра походила на приоткрытый чемодан. Внутри чемодана клубилась тьма и что-то полыхало злым багрянцем. А еще он простирался во весь горизонт.

– Нельзя ли тебе отойти подальше? – спросило Чудовище. – И забраться на какую-нибудь возвышенность? За тобой нелегко уследить.

Жуткие челюсти при этом оставались неподвижны, и голос звучал непосредственно в Машиной голове. Спокойный, немного механический, но удивительно приятный баритон. Таким обычно разговаривают рисованные медведи в мультиках.

– Я попробую, – сказала Маша.

Она попятилась шагов примерно на полста, поднялась на открытую веранду, что примыкала к пляжу, и взобралась на деревянный столик, что показался ей наиболее устойчивым.

– Теперь видишь? – спросила она.

– Более или менее, – сказало Чудовище. – Как ты догадался?

– Догадалась, – поправила Маша. Она подумала, стоит ли ей углубляться в профессиональные нюансы, и решила, что не тот нынче случай. – Все произошло случайно. Но мне показалось, что приветствовать тебя было бы правильно.

– Так и есть. Это правила игры.

– Игры?

– Конечно, игры. Еще можно это назвать программой. Или ритуалом. Так даже вернее. Если хочешь, можешь считать меня аттракционом.