Поймать хамелеона (СИ) - Юлия Цыпленкова
— Да, мы встретились недалеко от моего дома, — произнес Олег. — Я увидел Глафиру Алексеевну и изумился, ведь только день назад я узнал, что они покинули гостиницу. Управляющий передал мне устное послание Михаила Алексеевича. Мы разговорились, и Глафира Алексеевна поведала мне обо всех своих злоключениях.
— Почему вы не пошли к Ковальчуку? — спросил Сан Саныч. — Он врач, и в его доме есть женщины. Это было бы более пристойно, чем визит к Олегу Ивановичу, уж простите.
— Я была рада, что брат наконец перестал терзать меня визитами к доктору Ковальчуку. Я вовсе ничего дурного не желаю сказать о Федоре Гавриловиче, но вновь оказаться в его кабинете я не желала, потому пошла к тому, кто… кто… — она мучительно покривилась, похоже, подбирая слово, и закончила: — К кому чувствовала больше доверия. И симпатии. Ох, — девушка окончательно смутилась и отвернулась.
— Понимаю, — усмехнулся сыщик, посмотрев на Котова, и барышня вспыхнула, но ничего отвечать не стала.
— И вот какие у меня появились соображения, — заговорил Олег, чтобы прекратить этот неловкий момент. — Выслушав Глафиру Алексеевну, я задал ей вопрос о том дне, когда было найдено тело Румпфа. — Сан Саныч встрепенулся и подался вперед. — В тот день Михаил ушел в шесть вечера, а вернулся около девяти. Сказал, что идет по делу, потому сестрицу с собой не взял. Она оставалась одна в гостинице. И когда убили Карасева, это как раз тот самый день, когда брат и сестра разошлись, а мы познакомились ближе. Глафира Алексеевна, выйдя от Федора Гавриловича, не обнаружила брата и отправилась ждать его в парк, не пожелав стоять на улице. А он не застал сестру, когда пришел за ней к доктору. И всё это вроде бы указывает на Михаила Алексеевича, но!
Вам не кажется, что всё это искусная мистификация? Убийца Федота, а, заметьте, его смерть напоминает смерть и немца, и регистратора, видел госпожу Воронецкую. Ей показалось, что она увидела убийцу возле усадьбы. То есть выяснить, что за барышня стала свидетелем убийства, совсем несложно. Поместье рядом, внешнее описание укажет на Глафиру Алексеевну.
Но тут Михаил Воронецкий решает отвезти сестру в Петербург, чтобы показать психотерапевту. Они не скрывали, куда едут, то есть проследить за братом и сестрой было не сложно. В дороге с ними вдруг знакомится некий Мефодий Парамонович, который тоже едет в Петербург.
Опять же Воронецкие не скрывают, где намереваются остановиться. И он как бы случайно опять встречает их и предлагает переехать на дачу, которая якобы принадлежит ему. Причем, как вы сами говорите, дачей этот дом назвать сложно. А на так называемой даче их ждет женщина, которая почему-то опасается встречи с полицией и ждет, пока увезут Михаила.
Далее. Убийства происходят именно в тот момент, когда Воронецкие не могут подтвердить алиби друг друга. То есть Михаил уходит, где-то появляется труп, и свидетели запоминают молодого человека, схожего с Воронецким вплоть до пореза от бритвы на щеке.
— Миша порезался на следующий день, как мы приехали в столицу, — сказала Глаша.
— Даже родинку можно нарисовать, — кивнув ей, сказал Олег. — При желании можно порезать и щеку. Так вот, я считаю, что Михаила подставляют, чтобы отвести подозрения от настоящего убийцы и закрыть рот. Брат и сестра не скрывали ни города, ни гостиницы, потому предосторожность с переменой фамилии им помочь никак не могла. Они даже кучера отправили домой, чтобы он их случайно не выдал, но всё было зря, потому что про них уже знали всё. После заманили на так называемую дачу, где Михаила и взяли.
На момент, когда Воронецкие уезжали, тело Федота еще не было найдено, но могли найти вскорости после. И когда стало бы известно, за что Михаила взяли, то можно было бы связать с ним и смерть блаженного. Тогда его сестра может сколько угодно говорить, что это не он, но кто же ей поверит? Виноватый останется безнаказанным, невиновный, возможно, будет повешен. Впрочем, кто знает, Глафиру Алексеевну могли и устранить, если бы она не поспешила ко мне.
Рыкин остановил Котова жестом. Он поднялся с кресла и направился на выход из гостиной. Олег и Глаша провожали его взглядами: он спокойным, она настороженным. Уже у двери сыщик обернулся.
— Желаете ли выпить, господа? Лично я намереваюсь налить себе коньяку.
— Нет, благодарю, мне не надо, — ответил Котов.
— А я бы не отказалась еще от стаканчика с водой, — попросила девушка.
— Как скажете, — кивнул сыщик и вышел.
Глашенька посмотрела на Олега, явно намереваясь что-то спросить, но он отрицательно покачал головой и тихо произнес:
— Всё хорошо, не волнуйтесь, Глафира Алексеевна. Сан Саныч начал нас слушать, это добрый знак.
— Ах кабы так, — со вздохом ответила барышня. — Я ужасно волнуюсь.
Рыкин вернулся с подносом в руках. На нем стоял графин с коньяком, два пустых стакана и стакан с водой. Разместив свою ношу на столе возле кресел, он забрал у Воронецкой пустой стакан и заменил на наполненный. После налил себе коньяка и вернулся на прежнее место. Оставшийся стакан был приглашением для Котова, если тот передумает и решит все-таки выпить.
Сан Саныч глотнул коньяка, причмокнул и заговорил:
— Не буду спорить, Олег Иванович, в вашем изложении есть смысл и логика. Дело и вправду могло обстоять именно так, но отчего вы думаете, что я безоговорочно поверю в эту версию? Я могу понять, почему вы верите ей, хотя оба имени этой дамы могут быть ложным. А актерский дар и очаровательная внешность свое дело сделали, и вот вы доказываете мне, что мы взяли невиновного. Однако я, хоть и не отвергаю, что ваша дама прелестна, под ее чары не подпал, потому вижу то, от чего отмахиваетесь вы. Супруга, сестра, сообщница, это как вам угодно, пытается спасти близкого ей человека.
Олег улыбнулся:
— Хорошо, Сан Саныч, допустим, что всё так, как говорите вы, но! Но, мой друг, с чего бы тогда Глафира Алексеевна пришла ко мне искать помощи?
— Они навели справки о вас и узнали, что мы дружны…
— Возможно, — прервал его розыскник. — Тогда отчего не Федор Гаврилович?
— А хотя бы потому, что он женат, а вы свободны. К тому же вы явно привлекательней Ковальчука, а главное, моложе, — парировал сыщик.
