Совок 10 - Вадим Агарев
Этот заход со стороны корпоративного патриотизма для меня так же не оказался сюрпризом. Слишком уж мало оставалось ходов у генерала. Хоть и профессионал Данков, и стажа оперативного у него завались, но в его глазах я по-прежнему пацан пацаном. И в этом его вполне добросовестном заблуждении была моя немалая сила. А его попытка меня смутить и взять на «фу-фу», это всего лишь фортель для троечников из средней школы милиции. Очень молодых и потому наивных до дебильной простоты. Той самой простоты, которая иной раз хуже воровства.
— Так точно, товарищ генерал, буду! — рьяно подхватил я идею вероломного отмщения, — Совершенно верно вы выразились. По-генеральски, можно сказать! Мстить я им намереваюсь! — подтвердил я его предположение и даже дёрнул подбородком для должной убедительности, — А вы, товарищ генерал, окажись, не дай бог, на моём месте, разве спустили бы им такое⁈ У них семьи, дети и поэтому им можно своего коллегу-мента в черные хаты к жуликам кидать на растерзание. Так? А я сирота и, стало быть, мне всё это следует сносить терпеливо? Я правильно вас понимаю?
Теперь уже я сам неотрывно уставился наивными зеницами в добрейшие и заботливые глаза генерала Данкова. И всматривался я в них, ровно до той секунды, покуда тот первым не отвёл своего взгляда.
— К тому же я слышал, что со дня на день в область москвичи прибудут, — продолжил я уже с гораздо меньшей экспрессией в голосе, — И еще я полагаю, что они меня обязательно будут допрашивать. Поэтому я, как честный человек, должен вас предупредить, что врать им я не буду! И, если зайдёт разговор про внутрикамерную разработку в отношении меня, то ничего скрывать я не стану, товарищ генерал! Сами понимаете, выбор у меня невелик. Или я этих упырей на ноль помножу, или они меня.
Я вновь встал на тонкий лёд оперативно-психологического противостояния с Данковым. Потому краски я сгущал намеренно. И дураком прикидывался тоже умышленно. Не упоминая партийную верхушку области, бочку я катил только на ментов изолятора и на прокуратуру. Отлично при этом понимая, что с них только начнут. А начав, непременно размотают до всех причастных умников из обкома.
— В кадрах говорят, что у тебя отпуск на подходе? — начальник УВД начал новый заход, но уже с диаметрально другой стороны, — Съездил бы ты отдохнуть на море, а, Корнеев? Путёвку тебе в хороший пансионат дадут, в этом можешь не сомневаться! Я даже не исключаю, что в ЦКовский! Бесплатную! И с деньгами тебе тоже, как следует, помогут! Там сейчас самый сезон начался. Бархатный, Корнеев! Сопливых и крикливых детей к школе оттуда уже вывезли, а девок там только прибавилось! Как сыр в масле кататься будешь!
Пришлось мне опять огорчить большого начальника. Но уже аскетизмом и комсомольской скромностью. Я снова помотал головой, с грустью отказываясь от манны небесной. В виде халявного курорта и сонмища бархатных девок. Без сопутствующих нормальному кобелиному счастью малолетних сопливцев.
— Никак нельзя мне уезжать из города, товарищ генерал! — с сожалением отрёкся я от южного моря, — Если я уеду, меня тут самого таким дерьмом обольют, что мне еще до конца отпуска надо будет в бега подаваться! Прямо с пляжа и в одних трусах. Мне обязательно в городе надо быть! И всю эту гнилую ситуацию держать под неусыпным личным контролем, товарищ генерал!
— Да, что ж ты такой неудобный, Корнеев! — как от изжоги перекосился ликом Данков, — Ну кому ты нахер тут сдался, чтобы дерьмом тебя обливать! Хочешь, тебе не одну, а две путёвки дадут? — как на Привозе начал со мной торговаться доблестный лампасоносец. — Сам развеешься и девушку с собой возьмёшь! — пошловато, как сводник из неприличного заведения, подмигнул он мне.
Пришлось снова проявить принципиальность и отвергнуть заманчивое предложение.
— Дурак ты, лейтенант! — поскучнел областной начальник, — Как есть дурак! — он устало потянулся к селектору и распорядился, чтобы принесли чаю.
— Давай, выкладывай, что там, в деле, есть на второго секретаря! — голос его затвердел и теперь на меня смотрел отнюдь, не добродушный и благожелательный дяденька. — Сначала излагай о том, что в деле есть. А потом, и более подробно, про то, что в дело не поместилось! Я понятно изъясняюсь, лейтенант? — ледяным тоном осведомился товарищ Данков.
Я заверил его, что изъясняется он так, что понятней уже некуда. И даже в очередной раз уважительно встал со стула. Дабы генерал не усомнился в моей понятливости, а заодно и в искренности моих предстоящих повествований.
Сначала я по памяти и очень подробно доводил все детали по делу, которые так или иначе затрагивали высочайшую персону. Данков слушал не перебивая. Потом я начал делиться той информацией, которая не стала официальной и в корки уголовного дела не поместилась. Вернее, которую туда не поместил я.
Постепенно на строгом и величественном лице генерал-майора начала проявляться досада. А потом и нарастающая грусть.
Дело в том, что я не стал ограничиваться одним лишь делом по «ликёрке». Рассудив, что это тот самый случай, когда машинным маслом кашу уже не испортить, я пустился в театральный экскурс. Где в одну зловонную кучу смешались не только люди-пидоры, но и бархат украденного ими занавеса.
Надо сказать, что и сценическая мануфактура, и сами пидарасы, её схитившие, вызвали у начальника облУВД не самый добрый отклик. Слушая меня, он становился всё угрюмее и угрюмее. Из чего я сделал вывод, что в самые специфические детали театрального дела он посвящен не был. Что специально обученные люди из его ближайшего окружения до него так и не довели дурно пахнущих нюансов. И вот только теперь генерал имеет полное счастье насладиться информацией в должном объёме.
— Об этом ты тоже молчать не будешь? — хмуро глядя на меня, риторически поинтересовался Данков.
В ответ я точно так же, то есть риторически, развёл руками пространство его кабинета. И сделал это точно с таким же траурным выражением лица, как у него. Всем своим видом давая понять, насколько для меня самого трагична и болезненна данная сложившаяся ситуация.
— Товарищ генерал, неужели вы и вправду думаете, что когда москвичи