Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

Скоро и появился он – тощий парень, но жилистый, видно, бывал в пляске с подружкой, которая на ночь косу не расплетает, а точит.

Ну, я сижу, ручки смирно сложил, большой палец, будто ненароком, в петлю на лацкане продел.

Но этот фартового знака не понимает – не наш человек… А ведь я его где-то видел!

– Мне нужен предводитель! – говорит. Через губу этак, с презреньицем. Ну прямо королевский прокурор!

– Эх, брат мой, – вздыхаю. – Всем нам нужен предводитель на неторном жизненном пути нашем! Только это вам не сюда, а в церковь… Благочестивые отцы – вот предводители всех страждущих духовного руководства!

Он в ответ морщится, будто кислого хватил.

– Благодарю вас за совет. Но передайте предводителю, что его ожидает человек, которому он дал важное поручение… Если не верите… впрочем, я понимаю, это ваша обязанность – не верить. Но я пришел один, при мне нет оружия. Пусть меня обыщут, пусть свяжут, черт побери! Но я должен с ним говорить. Не думаете же вы, что я разорву путы и голыми руками убью вашего начальника!

И тут я, наконец, узнал его. Мать честная! Да это же тот самый мешок с костями, бедолага в цепях, которого мы вынули из тюремной кареты! Отъелся, конечно, заматерел… пожалуй, веревки-то мог бы и порвать – крепкий боец, да еще, видно, из благородных – офицер! Но узнать можно. Он и есть.

«Ах ты ж, – думаю, – Посуляй-хитрец! Обвел фартовых вокруг пальца!» Ну конечно, кто из нас подписался бы на такое дело – спасать забесплатно государственного преступника? Да ни в жизнь! Вот он и выдумал почтовую карету с золотишком! Ну, шкодник! Зачем же ему этот вояка понадобился? Всякие там долги чести у нас, прямо скажем, не в чести. Шкуру-то свою подставляем, не казенную!

– Не торопитесь, – говорю, – сэр. Предводитель нынче в отъезде. Беглыми каторжниками интересуется, говорят, за них премию дают. Вы, часом, ни одного беглого не знаете?

Думаю, ну поддел я тебя! Посмотрим, что теперь запоешь!

Но он только головой мотает, как лошадь.

– Некогда! Некогда церемонии разводить! Я тебя тоже узнал, фартовый. Не беспокойся, порядки знаю, и не пришел бы сюда без приглашения, если бы у нас – у всех нас! – была хоть одна лишняя минута!

И тут, будто в подтверждение, пол под ногами дрогнул. Да так дрогнул, что и табуретка из-под задницы вылетела. Стена качнулась – вот-вот рухнет! По всему дому грохот, с кухни звон колокольный – горшки с полки посыпались. Окно – так просто наружу выпало, будто и не было его, ветром коптилку задуло, и слышу – по всему переулку стекла, кирпичи, вывески жестяные, черепица – дождем!

Ребята – кто на пол попадал, кто, наоборот, на ноги повскакал, друг за друга хватаются. Однако раз тряхнуло, отгрохотало – и больше не повторилось, утихло. Тут и Посуляй из каморки своей прибежал, морда со сна помята – под утро только с работы пришел.

– В чем дело? – спрашивает. – Конец света, что ли?

И вдруг, будто на стену наткнулся, – увидел гостя. Тот тоже на него смотрит значительно, мол, просыпайся быстрее.

– Остров сел на мель, – говорит.

Вижу – проснулся наш Посуляй, ни в одном глазу дрёмы не осталось. И не землетрясение его разбудило, а вот эти три слова.

– Как остров?! – переспрашивает. – Откуда?

– С запада – юго-запада, – докладывает вояка.

И уж губу свою дворянскую не выпячивает, со всем уважением доносит. Ну да удивляться нечему, небось уважишь того, кто тебя из тюряги вытащил. Руки будешь целовать, хоть бы и разбойнику…

Посуляй нахмурился, не может в толк взять.

– Что им здесь нужно, островитянам?

Гость оглянулся по сторонам и тихо:

– Верный человек в порту говорит, что остров пришел прямым ходом из океана. На сигналы гелиографа не отвечал, флагов не выбросил. На рейде хода не сбавил. Адмиралтейство в растерянности. Даже если это вторжение – зачем садиться на мель? Почему нет артиллерийской дуэли с фортами порта? Все говорит о том, что на острове беда…

– А, черт! Живо в порт! – Посуляй схватил плащ, шляпу – и на выход. – Всем сидеть в норе, пока не вернусь! Брикс! Ты со мной!

Ну слава богу, и про меня вспомнил. А то я уж начал думать, что старые кореша теперь побоку…

Господь святый, крепкий! Что в порту творилось! Которые суда на берег выбросило, а которые на мелководье кверху брюхом торчат, постройки, цейхгаузы, рыбацкие мазанки смыло до самого Набережного собора, да и тот уцелел только оттого, что на холме. Где маяк был – одни волны гуляют, вся акватория в обломках, и осталось той акватории – узенький проливчик между нашим берегом и островом.

На острове тоже словно ураган прошел. Деревья многие повалило, скала, говорят, была одна, да расселась вдоль – ни дать, ни взять, рога из лесу торчат. Никогда я прежде плавучих островов не видал, а тут полюбовался всласть. Какая же громадина! Будто и не было у нас моря сроду – земля от края и до края.

Народ, особенно из тех, чьи дома далеко от берега, тоже стоит, дивится, пальцами в разные стороны тычет. А кто из рыбацких поселков, те, понятное дело, воем воют, островитян черными словами поминают. Повоешь, без крыши-то оставшись, без лодки и без сетей – все смыло. А если что и уцелело, так не пускают никого к берегу, пригнали солдат, поставили оцепление. Ждут чего-то.

Но со стороны острова – ни звука, ни знака, будто вымерли тамошние до последнего человека. Посуляй стоит, смотрит, сам мрачнее тучи. Удивительно! Чего ему-то страдать? Наши сети волной не смоет, потому как мы – ловцы в море людском.

– Может, позвать карманных? – тихо спрашиваю. – Народу-то сколько! Не без прибыли можно быть.

Молчит Посуляй, ноготь грызет. Потом поворачивается к вояке.

– Это не может быть Кетания, – говорит, и видно, что сам себе не верит. – Вы должны знать все острова, граф. Ведь это не она?

А граф, смотрю, тоже голову повесил, руками разводит.

– Увы, сомнений быть не может. Это Кетания, милорд.

Я аж закашлялся от неожиданности. Милорд?! Это наш-то Посуляй?! Вот так новость! Почище явления острова!

Но они на меня и внимания не обращают. Граф где-то зрительную трубку надыбал, так Посуляй к ней глазом прилип, не оторвешь. Водит и водит из стороны в сторону.

– Мы должны туда попасть!

– Это может быть опасно. Что, если на острове чума?

– Ерунда! – Посуляй только плечом дернул. – Бен, можешь раздобыть лодку?

Что тут скажешь?

– Раздобыть-то не штука, – говорю. – Только сдается мне, что вон там, под бережком, адмиралтейские шлюпки маячат. Мимо них хрен пройдешь… милорд.

Посуляй только плюнул с досады и снова давай трубкой водить – теперь по толпе перед оцеплением. Поводил, поводил и вдруг замер.

– Дина!

Не знаю, чего ее в самую гущу народа понесло. Говорят, для женщины сплетни, как для моряка грог с ромом – жить без них не могут. А может, как раз Посуляя искала, потому как где же еще карманника искать, если не в толпе?