Андрей Бондаренко - Книжник. Сладкая месть

– Извините, конечно, – смущённо передёрнув плечами, известил Сан Саныч. – Но вы, господа «реконструкторы», первыми начали. Предупреждаю, молодые люди, что являюсь обладателем чёрного пояса по карате-до. Так что, не советую – сверх разумной меры – увлекаться дурацкими шутками…

На незнакомцев эта фраза должного впечатления не произвела. Не дожидаясь, пока усатый молодчик выберется из сугроба, его спутники достали из-за голенищ сапог чёрный кнуты.

– Вжиг, вжиг! – разнеслось по округе. – Щёлк! Щёлк!

– Ай, больно! – взвыл Мазур. – Что вы творите, душегубы? Совсем охренели? Прекращайте немедленно этот несмешной цирк!

– Вжиг! Вжиг! Щёлк! Щёлк!

– Ох, суки! Твари дешёвые…. Ах! За что? Чего надо-то? Ой, блин…. Идти в ту сторону? Понял, не дурак…. Ай, больно! Иду уже. Иду…

Так они его и гнали – в три безжалостных кнута.

Минут через семь-восемь явственно запахло дымком.

Поворот, второй, третий…

– Вжиг! Вжиг! Щёлк! Щёлк!

– Ай, больно! Пощадите…

Очередной поворот дороги. Просторная круглая поляна, старательно расчищенная от снега, на которой горело порядка десяти ярких и весёлых походных костров.

«Крепкий бивуак, сооружённый вдумчиво, надёжно и с умом», – смахивая ладонью кровь с рассечённой щеки, отметил Мазур. – «Несколько просторных нарядных шатров. С правой стороны составлены – в два ровных ряда – сани и кожаные возки. Там же находятся и выпряженные разномастные лошади – со специальными «кормовыми» мешками на мордах. Над некоторыми кострами пристроены разнокалиберные котелки и казаны. Над другими установлены солидные вертела, на которые нанизаны поросячьи, заячьи и птичьи тушки. Птичьи? Наверное, куропатки и тетёрки…. Люди? Человек пятьдесят-шестьдесят, никак не меньше. Все одеты в странные старомодные одежды – и в гражданские, и в военные. Присутствует несколько молодых, в пух и прах разряженных дам. «Реконструкторы»? Дай-то Бог. Иначе – белоснежный песец…».

Его подвели к самому высокому и яркому костру, рядом с которым располагался большой барабан.

На барабане вольготно восседал худенький юнец в ярко-жёлтых ботфортах, облачённый в светло-серый сюртук, отороченный пышным тёмно-янтарным мехом неизвестного животного.

«Очень нервное и тонкое лицо. Худосочные «кошачьи» усики неопределённого цвета. Серые водянистые глаза», – отметил Мазур. – «Лет, наверное, двадцать пять. Может, двадцать семь. На голове наличествует плоская тёмно-синяя треуголка с узким жёлтым кантом. Э-э-э…. Что-то, определённо, знакомое. Так и навевает, блин заледеневший, некие устойчивые ассоциации…».

На раздвижном стульчике, справа от барабана, сидела высокая симпатичная девица, наряженная в изумрудно-зелёный мужской охотничий костюм, украшенный – во всех местах – тёмно-коричневым бобровым мехом. На голове красавицы располагалась аккуратная круглая шапочка с длинным лисьим хвостом.

«Какая у неё длинная и стройная шея!», – непроизвольно восхитился Сан Саныч. – «А глаза – тёмно-зелёные, с ярко-выраженной развратинкой. Такие глаза способны свести с ума кого угодно, и принцев, и нищих…. Роковая женщина, мать её растак. Я таким ненадёжным и опасным особам – головы рубил бы сразу, без суда и следствия. Ничего хорошего от них никогда не дождёшься – одни только неприятности, изощрённые каверзы и безжалостно разбитые мужские сердца…».

Усатый молодчик приблизился к странному юноше, сидящему на барабане, и, подобострастно склонившись, что-то почтительно зашептал ему на ухо.

– Серьёзно? Ты, Эрик, не шутишь? – удивился – на приличном английском языке – парнишка. – Интересный и неожиданный расклад, – обернувшись к зеленоглазой женщине, пояснил: – Представляете, дорогая Аврора, капитан Федерстрём утверждает, что человек, стоящий перед нами, говорит по-русски.

– Скорее всего, он является подлым русским шпионом, засланным в Швецию коварным царём Петром, – мило улыбнулась красотка. – Ну, и что из того? Расстрелять мерзавца, и все дела. Впрочем, можно и повесить. Вон, как раз, подходящая берёзка. Мне рассказывали, что все русские – по неизвестной причине – обожают берёзы…

«Швеция? Аврора?», – пронеслось в Санькиной голове. – «Наверное, это Аврора Кенигсмарк, известная и легендарная авантюристка. Я видел её портрет, висящий в Эрмитаже…. Стоп! Что же тогда получается? Юноша в ярко-жёлтых ботфортах, сидящий на армейском барабане, является Карлом Двенадцатым? Знаменитым и легендарным шведским королём? А я сейчас нахожусь в Кунгсерском лесу, многократно воспетом в толстых исторических романах?».

– Можно, конечно, и повесить, – лениво и равнодушно зевнул шведский король. – А после этого, естественно, и расстрелять. Например, из охотничьих арбалетов. То есть, провести маленький рыцарский турнир – с целью выявления самого меткого стрелка. Призом, естественно, будет являться ваш горячий поцелуй, о, прекраснейшая…

– Не надо, пожалуйста, меня вешать и расстреливать, – зачастил по-английски Мазур. – Никакой я не шпион. Да и с царём Петром, клянусь чем угодно, не знаком лично.

– А, кто же ты тогда? – прозвучал надменный вопрос. – Хотя бы, надеюсь, дворянин?

– Дворянин, – громко сглотнув слюну, сообщил Санька. – Потомственный…. А, вообще-то, я являюсь писателем. Типа – по жизни.

– Писарь? – презрительно скривилась графиня Кенигсмарк. – Фи, как скучно и пошло!

– Не писарь, уважаемая леди, а писатель. Это, извините покорно, две большие разницы…

– Отставить! – поднимаясь с барабана, неожиданно рявкнул Карл Двенадцатый. – Шпион, не шпион. Писарь, не писарь. Туман сплошной и плотный…. Ничего, сейчас проясним ситуацию. Пусть, что называется, Судьба всё решит. Если ты – честный и благородный человек, то живым останешься. Если же являешься подлым и коварным соглядатаем, то погибнешь. Ничего хитрого…. Ну, русский писатель, готов пройти испытание?

– Какое?

– Как, сволочь низкая, с королём разговариваешь? – возмутился юнец. – В петлю, грубиян, захотел?

– Никак нет, государь! – истово заверил Мазур. – Виноват. Исправлюсь. Извините. К испытанию готов.

– Совсем другое дело. Хвалю. Итак, о предстоящем испытании…. Мы с друзьями прибыли в Кунгсерский лес поохотиться. На медведя. С помощью русской рогатины. Знаешь, бродяга, как это делается?

– Знаю, государь. Вернее, только слышал. Но лично никогда участия не принимал…

– Вот, как раз, и примешь, – ехидно усмехнулся шведский король. – Что это за русский, который никогда не ходил на медведя с рогатиной? Нонсенс, однако.…Итак, ты, писака, выгонишь – с помощью длинной палки – медведя из зимней берлоги. А я – в свою очередь – насажу косолапого на рогатину. Всё ясно?