Дарья Зарубина - Носферату

Но, как я и предсказывал, а точнее, накаркал, прошло две минуты, и дверной звонок известил о прибытии нового гостя.

— Слушай, Отто. Может, не пускать никого, а то у тебя маньяк в кабинете уже минут пятнадцать один сидит. Он тебе там все гобелены искромсает и скажет, что так и было.

Отто бросился в кабинет, но Анна жестом остановила его.

— Отто Юльевич, сделайте спокойное лицо, отдышитесь, зайдите в кабинет и с извинениями попросите у вашего гостя еще минуту-другую, а мы с господином Шатовым тем временем посмотрим, кто за дверью. В такой ситуации каждый гость — потенциальный сообщник.

Отто тряхнул головой, поправил ворот рубашки и вошел в кабинет, мгновенно вышел, осторожно прикрыв за собой межкомнатную дверь, и махнул рукой в знак того, что все идет нормально. В ту же секунду Анна распахнула входную.

На пороге, землянично улыбаясь и лучась отеческой заботой, стоял не кто иной, как Павел Александрович Насяев. Он ладошкой пригладил скудные остатки волос и вошел. Мне часто приходилось видеть, как пожирают глазами, и сейчас в прихожей находилась женщина, на которой плотоядному взгляду было чем поживиться, но я никогда в жизни не видел, как глазами облизывают. Насяев делал именно это. Его губы сладострастно вытянулись, глазки по-свидригайловски заблестели, а брови умильно поползли вверх.

— Анна Моисеевна, как я рад, какая приятная неожиданность, — и эта юбилейная рожа принялась лобзать белоснежные перчатки.

Анна брезгливо вытянула их из-под носа престарелого женолюба и вопросительно посмотрела профессору в глаза. Насяев зарумянился, засуетился и, чтобы скрыть неловкость, набросился на истинную цель своего прихода — хозяина квартиры.

— Отто Юльевич, я, собственно, к вам. — Пал Саныч бережно потряс руку Отто. — Но я вижу, вы заняты. Я могу зайти в другой раз.

Как любой вежливый человек, Отто заверил профессора в том, что не слишком занят и готов уделить ему минуту-другую. Насяев морщился, извинялся и с каждой минутой нравился мне все меньше, и к тому моменту, когда Павел Александрович наконец решился перейти к делу, я окончательно уверился, что он убийца, потому что люди, способные уничтожать человеческую жизнь по минутам, не задумываясь покусятся на нее в полном объеме.

— Отто Юльевич, — мурлыкал Насяев, — мы тут на кафедре «Физический вестничек» собираем к ноябрю. Может быть, вы найдете возможность опубликовать у нас что-нибудь? Это было бы очень кстати. У меня есть один аспирант, хороший, способный мальчик. Так вот, если бы вы согласились взять его в соавторы… Мальчик подает большие надежды, и ваше имя могло бы открыть ему двери, которые не по силам открыть никому другому. Ну, вы понимаете, о чем я говорю…

Отто упрямо смотрел в пол. Он не умел отказывать, поэтому и ушел в свое время с кафедры. Но у академической науки оказались длинные руки.

Насяев пробормотал еще что-то о том, что если Отто не желает, то вовсе не обязан, но уж очень талантливый и хороший мальчик, — и, раскланявшись, удалился.

— Не верю ни единому слову, — злорадно прошептал я.

— Аналогично, — констатировала Анна, двумя пальцами стягивая с руки обмусоленную профессором перчатку. — Что ему было нужно, в общем-то, не наша забота. Но если что — ему никуда не деться.

Я посмотрел на ее ровные розовые ногти и почувствовал уверенность в том, что, «если что», профессору крышка.

Отто пробормотал что-то о том, что забыл отдать профессору какие-то минералы, которые он привез для него с Нереиды для опытов по поиску «суперсверхпроводника», но Анна невозмутимо заперла дверь.

— Ну что, посмотрим, кто там у нас гобеленами интересуется. Отто Юльевич, если что, я оценщик, бюро «Малахитовая шкатулка». А господин Шатов — ваш личный юрист. Пройтись бы по нему щеткой, ну да ладно…

Она вынула из сумки платочек и, уже направляясь к дверям кабинета, с мойдодыровой настойчивостью оттерла сиреневые пятна с моего лица.

— Так значительно лучше, — объявила она.

— Спасибо, мамуля, — шепотом съязвил я, вытаскивая из сумки чистую рубашку, и начал расстегивать перепачканную, со злорадным удовольствием заметив, что Анна отвела глаза. Через считаные секунды я был почти похож на юриста, и мы вошли в кабинет.

Предполагаемый маньяк смирно стоял у стены, с абсолютно невинным видом ценителя держа в пальцах краешек одного из гобеленов великого Суо, из чего можно было сделать вывод, что все это время он занимался чем-то предосудительным. Наверняка набивал карманы расчетами из сейфа или насовал во все дырки жучков.

— Павел Смирнов, — учтиво представил Отто и эффектным жестом указал на гостя.

Словно повинуясь движению его руки, верхняя часть тела любителя искусства поехала в сторону, и несостоявшийся покупатель рухнул на пол. Тяжелые наручные часы звонко лязгнули по паркету, а из обеих половинок тела быстро растеклась ярко-красная лужа.

Мы бросились к телу.

— Как шашкой, — выдохнул Отто.

— Да уж, был маньяк и сплыл, — поддакнул я, разглядывая верхнюю половину безвременно почившего — голову, половину грудной клетки и правую руку. Анна с невозмутимым видом достала из сумочки свежие перчатки, надела и осторожно развернула полы пиджака покойного Смирнова.

Нагрудный карман был чисто разрезан надвое. Поэтому, пока моя прекрасная воительница осматривала его нижнюю часть, я извлек из верхней уже заляпанную кровью регистрационную карточку. И очень пожалел, что оставил Юлия внизу.

— Андроид, граждане, и, нужно сказать, дорогой. Новейшая разработка. — Я помахал карточкой перед лицом Анны, но она не попыталась выхватить улику, а просто подняла голову и выжидающе посмотрела на меня. — Со мной работает на правах друга представитель той же модели. SAMSUM. Super Adaptive Mechanical Self Upgrading Man. Если в голову не лезть, почти неотличим от человека, все ткани воссозданы идеально… Кое-что в лабораториях из человеческих клеток выращивается, остальное синтетика, но какая… Износу нет.

Анна заглянула во внутренности нашего нового посмертного знакомца и покачала головой.

— И не подумала бы…

Но вдруг лицо ее стало тревожным, глаза расширились. Она вскочила и бросилась к стене.

— Снимаем гобелены, собираем ценные вещи и быстро уходим.

Мы с Отто удивленно уставились на нее, не двигаясь с места. Анна пыталась снять со стены крайний голубой гобелен с видом на какой-то сад.

— Бодрее, мальчики, тикает ваш андроид…

И тут я расслышал мерное пощелкивание в голове несчастного Смирнова.

— У этой модели на самоликвидацию полторы минуты таймер. А тиканье означает, что механизм самоликвидации нарушен. Так что — бегом! — мгновенно вспомнив всю информацию об андроидах, полученную в разное время от Юла, заорал я, но было поздно.